Первое исполнение «Капулетти и Монтекки» в Новой Опере вдохновило на второй заход. Повтор концертных исполнений стал не только желанным нововведением Крещенского фестиваля, но и демонстрацией возможностей театра, способного укомплектовать технически и стилистически трудное произведение двумя составами солистов — в данном случае на роли Ромео и Тебальдо. И вот свет в зале уже гаснет, а в душе копошится мелкий, но противный страшок, обычно сопровождающий попытку вернуться туда, где было хорошо: вдруг ожидание приукрасило впечатления и я жду чего-то, чего не может быть?
Когда речь идет о мутных предчувствиях — как же приятно бывает ошибаться! Второе исполнение шедевра Беллини чуть сместило акценты восприятия, но оставило столь же яркое, приятное впечатление. Разве что на этот раз с неминуемым грустным послевкусием расставания — когда еще доведется услышать эту оперу?
К моему несказанному удовольствию главное ожидание в полной мере оправдалось: Ирина Костина вновь спела Джульетту с баснословно щедрой динамикой, непринужденными фиоритурами, красивыми стабильными форте и пианиссимо из прозрачного шелка. В общем, мне довелось испытать не передаваемую словами, но хорошо знакомую каждому меломану радость личного присутствия на экстраординарном событии. В таких случаях полагается провозглашать восторженные прогнозы, но в том, что касается голосов, я жутко суеверный, поэтому просто тихонечко буду ждать, вылавливая в афишах с белькантовыми титулами имя Ирины Костиной.
Оркестр Новой Оперы под управлением Дмитрия Волосникова звучал тепло и стильно, аккуратно поддерживая певцов и подавая кульминации с аристократически сдержанным пафосом. Так получилось, что самые яркие впечатления от солистов оркестра были, опять же, связаны с Джульеттой. В первую очередь это ставшая частью сценографии арфа Людмилы Янчишиной, благородным и грустным звуком сопровождавшая героиню. Перед арией Джульетты растрогала валторна в руках Дмитрия Калинцева. Поделюсь записью минутного фрагмента — уж больно хорошо.
Только учтите (включите воображение), что диктофон, гад, автоматически задирает уровень, нивелируя динамику, а валторна в этом фрагменте звучала на столь трудном для меди пиано, мягко и на полутонах — не в музыкальном, а в акварельном значении этого слова. Обертоновое богатство этого волшебного инструмента, конечно, также придется домысливать. Но все равно хорошо.
Виктория Яровая пела Ромео с сокрушительной убедительностью. На мой вкус, пожалуй, стилистически лишними были сверлящие обертоны, без которых немыслима, например, Княгиня в «Чародейке», но вполне может (и, по-моему, даже должен) обойтись брючный белькатновый герой. Расстраивало и характерное для голоса певицы на крайних верхних нотах обеднение звука с небольшим расслоением. При этом Виктория Яровая обладает глубокими нижними нотами и отточенной колоратурной техникой, очень музыкальна, великолепно владеет кантиленой, динамическими нюансами, и в целом брутальный Ромео, спетый на победном драматическом кураже, остался в активе впечатлений этого вечера.
Вновь с удовольствием отмечу универсальность и всемогущество голоса Сергея Романовского, с почти баритоновой плотностью звучавшего в нижнем регистре и при этом играючи навставлявшего в арии и кабалетте предельных верхних нот. Его Тебальдо — герой сколь романтический, столь и неукротимый — будь зал Новой Оперы втрое больше, со столь могучей эмиссией помноженной на выдающуюся полетность певец озвучил бы его без затруднений. Как мне показалось, чуть более «по-русски», чем в прошлый раз, спел Лоренцо Алексей Тихомиров. При том же исполнителе Капеллио, отцец Джульетты, был в этот раз на другом уровне качества — голос Михаила Первушина звучал весьма интересно, а воплощенный в пении образ главного антигероя приобрел завершенность.
Венец впечатлений — мужской хор, вновь подаривший удовольствие от точного исполнения хоровых номеров и разнообразия звука — от воинственно-дерзкого до почти медитативного.
Крещенский фестиваль подходит к концу, и два исполнения «Капулетти и Монтекки» уже стали достоянием истории. Остается поблагодарить за этот праздник музыки театр Новая Опера и всех причастных — солистов, хор и оркестр.
Добавить комментарий