«Хованщина» в МАМТ – премьера после премьеры

Больше фотографий

Первая послепремьерная серия всегда интересна. Нет предвкушения неизвестного, нет восторгов и разочарований первооткрывателя. Зато исчезает угловатость, до некоторой степени присущая премьерным спектаклям. Артисты не вымотаны предпремьерной чехардой, в которой мизансцены могут меняться несколько раз за день. Певцы звучат, обычно, свежее, чем на премьере, а впетость и «втоптанность» партий позволяют им добавить артистизма. Но главное, что хотелось проверить — впечатление исключительно удачного спектакля, которое оставила февральская премьера «Хованщины» в МАМТ.

Слаженный в пении и многоликий в игре хор — то, без чего не могло быть «Хованщины». Красота хоровых номеров гипнотизирует! Женский хор в слаженности пения чуть отстает, зато эмоциональность стрелецких жен и бытовая правда с животами и мальцами на руках придает сцене особую убедительность.

Под рукой Александра Лазарева оркестр звучит рельефно — сольные партии не «торчат» и не тонут, а группы в могучих вздохах кульминаций стройны и соблюдают баланс. Валторны в первом действии и в танце персидок чуть огорчили — ну так то ж валторны… В том, что касается темпов, никак не могу привыкнуть к маршу Досифея, который я, каюсь, привык называть «ария». Как-то уж очень по-спринтерски маэстро его подает. Но спектакль в принципе динамичен — и это, несомненно, достоинство.

Теноровые образы идут по нарастающей. Задорного простака Кузьку сменяет Подьячий, которого Валерий Микицкий сделал живым, без перебора в комизме. Затем, не давая выдохнуть, следуют сцены с главными теноровыми ролями. Николай Ерохин — яркий, мощный голос и властные жесты, в точности подходящие Андрею Хованскому. И совсем другой человек — Голицын у Нажмиддина Мавлянова. То по-государственному сдержан, то лиричен, то вспыльчив — палитре эмоциональных состояний соответствует богатейшая палитра оттенков голоса.

Так же, галереей, идут герои с низкими голосами. Похмельные стрельцы в исполнении Михаила Головушкина и Максима Осокина оставляют сцену Шакловитому, вокально и актерски изумительно сработанному Антоном Зараевым — и в сцене с Подьячим, и в арии особая пластика и певучесть в речитативе сочетаются с угрожающй силой.

Самый неоднозначный — а потому самый сложный — образ Ивана Хованского Андрей Валентий строит азартно и будто без усилий — как бывает когда герой и артист по-человечески близки друг другу. При этом хочется вторить Хованскому — «правы!» — в народной сцене, вместе язвить в адрес Голицына на княжеском собрании и плакать вместе с героем в сцене с персидками. Роль Ивана Хованского в постановке подана очень выгодно, но требует от артиста незаурядных способностей. Взрывной темперамент и богатый голос Андрея Валентия оживляют предводителя стрельцов, заставляя искать параллели в сегодняшнем мире.

Когда ситуация, нагнетаемая семейной разборкой Хованских, готова взорваться, появляется Досифей, которому так идут мягкие, даже в гневе, манеры Дениса Макарова и умиротворяющий голос. Кстати, именно трактовка Дениса Макарова естественным образом проясняет почему женское население оперы столь неравнодушно к Досифею. Когда духовный лидер действует убеждением и обаянием, а не страхом, симпатия паствы может выражаться не только пением молитв. Правда, строгие исторические сведения о старо­обрядчестве перед этим спектаклем лучше хорошенько забыть, представив, что Досифей у Тителя — например, метафора стабильности и непре­клонного достоинства. Или даже сатира на двойные стандарты «духовных лидеров». Так восприятию будет проще пережить некоторые сцены.

По праву красоты голоса и актерской выразительности исполнения главной женской роли Марфа Ксении Дудниковой занимает положение бриллианта в оправе. Энергетика артистки — той силы, которая делает беспрекословно убедительными любые решения режиссера. Очень трудно сделать выбор, но, по-моему, в этот раз у Марфы совершенно роскошно получился финал — повиновение Андрея (не самый очевидный ход либретто) выглядело совершенно естественным.

Запоминающиеся искры маленьких ролей — показатель класса театра и спектакля — Эмма Елены Гусевой, Сусанна Ирины Ващенко и великолепный в удалой пляске Кузька Дмитрия Полкопина.

В общем, премьерное наваждение не оказалось миражом. Очарование «Хованщины» в МАМТ живо и поджидает тех, кто еще не был на спектакле.

Фото: Федор Борисович и Александр Шварценштейн.

Похожие темы

Две весенние «Хованщины» (МАМТ 15–16.04.2015)

Я всё стараюсь разгадать секрет «Хованщины»: почему она такое завораживающее действие оказывает? Я ее впервые услышал живьем и полностью 27 декабря 1984 года в Большом театре

«Хованщина»: новые впечатления премьеры (МАМТ 21.02.2015)

Тех, кто желает подробнее узнать про постановку, адресую к своему рассказу о первом спектакле. В этот раз было интересно проверить свои наблюдения и подметить новые детали.

Хованщина (МАМТ 21.02.2015)

Я, к сожалению, не очень молод. Но и, к счастью, не очень молод. Поэтому неоднократно видел замечательную «Хованщину» в постановке Баратова с декорациями Федоровского в Кировском и Большом театрах и, как-то, даже в Кишиневе во время гастролей там Большого театра.

«Хованщина»: занавес премьеры! (19-22.02.2015)

По-хорошему завидую людям, которые всего после одного спектакля «Хованщины» сразу пишут развернутые статьи о концепции постановки, сверхзадаче и исторической подоплеке. Я вот четыре раза посмотрел спектакль и до сих пор затрудняюсь тезисы сформулировать