Похоже, в Большом закончилась история еще одной постановки. На состоявшемся сегодня утреннике имени Грэма Вика неожиданно выяснилось, что завтра его «Волшебную флейту» будут давать последний раз. По контрасту с «Набукко» Михаила Кислярова эта репертуарная потеря не вызывает у меня сожаления. Стриптиз Трех Дам, Моностатос, заглядывающий под юбку Памине, обкуренный Папагено и т. п. гэги из низкопробных телешоу, перемежающиеся с приемами, заимствованными из клоунады. Получается такой «утренник 16+", что не мешает родителям приводить детей чуть ли не детсадовского возраста. Почему-то в народе прочно укоренилось заблуждение, что «Волшебная флейта» — опера для детей.
Но я ведь прихожу не на спектакль Вика посмотреть, а послушать любимых артистов, в большинстве — совсем молодых, что придает действию особую свежесть. А когда поют так, как сегодня — записывать впечатления легко и приятно.
Наименее удачно получились ансамбли трех дам, особенно первый, когда дамы находились в глубине сцены, — может, им было плохо видно дирижера, но меццо постоянно торчало — и громкостью, и тембрально. Остальное слушалось с энтузиазмом.
Юрий Городецкий, приглашаемый на эту партию из НАБТа, органичен в роли Тамино, прежде всего, голосом в моцартовском стиле — легким в верхнем регистре, со значительной долей головы и без намека на задавливание внизу (это уже, скорее, надо отнести не к природе и не к школе, а к умению певца пользоваться возможностями голоса). Под стать голосу — внешность беззащитного мальчишки, попавшего в сказочные жернова и прошедшего испытание.
Очень понравилась Алина Яровая, которую я уже слышал в моцартовском репертуаре — Сюзанной в январской «Свадьбе Фигаро». В обоих случаях ровный и в меру прохладный звук находился в гармонии с немного отстраненной, но убедительной сценической игрой.
Вот бейте-режьте меня, но не понимаю почему один из моих любимых артистов Большого Петр Мигунов регулярно поет партии центрального баса — Пимен, Инквизитор, Собакин или в данном случае — Зарастро. На мой слух у певца стабильные яркие верхние ноты и некоторая (некритичная) недоозвучка крайних нижних, что характерно для баса-кантанте. Но здесь я пристыженно умолкаю, поскольку певцу, безусловно, виднее что петь. А еще образ Зарастро у Моцарта — статическая нудятина (подчеркнутая у Вика классическим костюмом), где щедро одаренному артистизмом певцу блеснуть просто негде. Впрочем, критика Моцарта также находится далеко за пределами моей компетентности, а Петра Мигунова я всегда рад видеть и слышать на сцене.
В этой серии спектаклей Нина Минасян дебютировала в партии Царицы ночи. В первой арии на сегодняшнем спектакле голос звучал с осторожничанием на верхних нотах и ноты третьей октавы поджимались, ощутимо теряя насыщенность. Вторая ария, у любителей и профессионалов имеющая статус популярного мерила способностей исполнительниц, — настоящий триумф Нины Минасян. Сфокусированный однородный звук достаточной крепости с лихвой заполнял зал без намека на (не совместимый с Моцартом) форсаж. Я с энтузиазмом следил за прогрессом певицы с момента ее появления в Молодежной программе БТ и очень рад, что в Большом появился еще один первоклассный голос.
Самую объемную и актерски сложную роль — Папагено в высшей степени достойно исполнил Константин Шушаков. Из нескольких раз, которые я его слышал в спектаклях и концертах, пожалуй, сегодня он прозвучал лучше всего. Остается только восхищаться внутренней энергии артиста, позволявшей держать роль на плаву три часа действия, не просто ни разу не сдувшись, но и с подобающим дурашливому персонажу драйвом, при этом не нарушающим границы культуры пения.
Видимо, именно на замену «Волшебной флейте» идет майская «Кози», где я надеюсь продолжить знакомство с моцартовскими талантами молодых певцов и певиц Большого. Надеюсь, что постановка Виссера, при всей его любви к «евростандарту», окажется более адекватной музыке Моцарта, чем непотребное трюкачество Вика. Впрочем, похоже, с завтрашнего вечера о «Волшебной флейте» Вика — или хорошо или никак.
Добавить комментарий