Петербург — уникальный и неповторимый город. Его великолепие и имперская роскошь сочетаются с поражающей запущенностью и ветхостью: на испещрённых барельефами стенах лежат толстые слои многолетней бурой грязи, а гнилые чёрные ручейки с заброшенных чердаков стекают по рифлёным телам муз и атлантов, старая историческая, нечищеная во всю зиму брусчатка покрыта скользкой ледяной коркой, а дверные порталы необычайной красоты в вензелях и пилястрах ведут в мрачные осыпающиеся парадные. Но он так прекрасен и, несмотря на всю обшарпанность, поражает своим размахом, своими панорамами, дворцами и соборами, не снисходя до собственной немытости, до уюта и приходящей житейской возни, еле заметной со шпиля Петропавловского собора. Город-герой Ленинград — как трагедии Шекспира — слишком велик, чтобы замечать мелочную прозу жизни.

Упоминание о Шекспире подводит меня ближе к теме статьи, от философских разглагольствований вступительного абзаца — разглагольствований, однако, необходимых, дабы отдать дань прекрасному городу, где во время недельной поездки, я посетил не только выдающийся спектакль прославленного Большого драматического театра, но и такой симфонический концерт, который способен перевернуть представления и о жизни, и о пути творчества. Но это другая история.

Читать дальше