Предвижу, читатель резонно фыркнет: «Не нравится — не ходи! Зачем заниматься мазохизмом?». Но опера — не только режиссеры, хотя теперь иногда в это бывает трудно поверить. Оперные спектакли штучной работы создаются артистами, и случаются события, которые просто нельзя пропустить — как дебют Бориса Стаценко в спектакле, о котором пойдет речь,. Так и получилось, что личный оперный сезон открылся таким вот необычным для меня образом — «Князем Игорем» в Новой Опере.
Уже который раз открываю музыкальный сезон походом в Новую оперу на «Евгения Онегина». Как же приятно снова прийти в этот зал, сесть в удобное кресло и замереть в приятном ожидании! И у всех чувствуется такое радостное волнение. Я заметил, что когда стали появляться оркестранты, народ их встречал, как родных. По залу пронеслось чуть ли не восторженное: «О, уже идут!». А появление дирижера Андрея Лебедева публика вообще встретила овацией, какой я даже и не помню… Соскучились люди за лето… А уж когда после гениального светлого вступления Татьяна с Ольгой выбежали на сцену и запели это мечтательно-прозрачное и неуловимо печальное «Слыхали ль вы…», от которого всегда почему-то наворачиваются слезы и вспоминается последняя фраза неподражаемого романа Брэдбери «Вино из одуванчиков», все замерли с практически блаженным выражением на лицах… И даже крошечная оговорка в ансамбле (не важно, у кого!) не только не разрушила, а даже еще больше укрепила идиллию единения сцены и зала.
Судя по всему, артисты тоже были в прекрасном настроении и подарили нам замечательный вечер.
Перед премьерой «Осуждения Фауста» Гектора Берлиоза в Большом я специально старые записи не переслушивал. Ну, во-первых, для свежести впечатлений. Во-вторых, я же изначально на три спектакля подряд собирался — вдруг надоест? И вот после трех спектаклей не так-то просто проанализировать и, главное, сформулировать, впечатления. Во всяком случае, у меня сразу не получается. Большинство удовлетворились одним посещением, и им всё ясно. Уже и выводы сделали. Мне бы их уверенность. В общем, я решил не выпендриваться, да и не повторяться, а просто рассказать, как все было. Сначала несколько слов о постановке, которая вызвала столько споров. Там было несколько неожиданностей — как приятных, так и не очень.
В почти уже минувшем сезоне две премьеры получили на орехи от уважаемых критиков по одной и той же причине — не оправдали надежд на «что-нибудь эдакое». Вторая из них — философски утонченный «Дон Паскуале» Тимофея Кулябина в Большом театре, а хронологически первой была «Манон», поставленная в МАМТ Андрейсом Жагарсом, на которой особенно отчетливой была вилка между радушным приемом публики и заунывно брюзжащим хором официальных рецензий в центральной прессе. Властителей дум нельзя разочаровывать — они этого не прощают.
Тем временем, как раз к концу сезона «Манон» вступила в благодатную для спектакля пору. Забылась премьерная суета с ежедневным втаптыванием мизансцен и пением до упаду в атмосфере тотальной срочности, артисты осмыслили и отшлифовали роли — самое время навестить героев.
В Новой Опере состоялась премьера двух неоконченных опер XX века — «Маддалена» Сергея Прокофьева и «Игроки» Дмитрия Шостаковича.
Конец тридцатых — начало сороковых годов XIX века — не только расцвет композиторского таланта Гаэтано Доницетти, но и время его царствования на Олимпе оперных композиторов. Он создает произведения по заказам самых престижных театров Европы и продолжительное время остается законодателем моды в мире оперной музыки — по его лекалам пишет свои первые оперы молодой Верди. Именно произведениями Доницетти наиболее ярко представлен сегодня тот период развития оперы, когда стиль итальянского бельканто доживал последние годы, но все ещё цвёл — пышно и беспечно.
Начинаю заново открывать для себя «Дона Паскуале»: два дня подряд был на премьере этой оперы в Большом. А до этого только записи слушал. И, судя по всему, здорово ее недооценил. Дело в том, что она мне всегда какой-то странной казалась: для чисто комической недостаточно веселая, а для лирической слишком комическая. И вообще, она казалась явно слабее не только гениального, на мой взгляд «Любовного напитка», но и очень многих других опер Доницетти, в том числе и редко исполняемых.
Громким «ура!» за закрывшимся занавесом в Новой Опере завершился марафон из трех спектаклей «Ромео и Джульетта». Не было повода пропускать ни один из них. Все три дня оркестром дирижировал Андрей Лебедев. Вчера на дневном спектакле еще номинант, а сегодня — уже лауреат премии «Золотая маска», с присуждением которой его поздравили шквальной овацией после второго антракта. Эта награда — и победа оркестра, все три дня гигантской бабочкой легко порхавшего по заковыристой романтической партитуре Гуно. Все три спектакля дали повод восхищаться хором Новой Оперы, каждый номер в исполнении которого был достоин аплодисментов.
