Василий Герелло — певец, которого «своя» публика ждет во многих городах. География его концертной деятельности обширна, и Москва — лишь одна из точек на карте, где известный баритон собирает полные залы поклонников своего голоса.
Строго говоря, вынесенное в название концерта слово «бенефис» не соответствует формату концерта ни в устаревшем значении («складчина» коллег по театру), ни в современном (концерт, полностью «заточенный» под одного солиста). Ведь бенефициант выходил на сцену сразу с двумя настоящими звездами, каждой из которых была предоставлена возможность блеснуть. Сопрано Венера Гимадиева, начинавшая карьеру участницей Молодежной программы и солисткой Большого театра сейчас покоряет сцены Европы. Представлять Дмитрия Юровского также нет необходимости: по-настоящему универсальный дирижер, уверенно работающий в разных стилях и получивший в Европе известность постановками русских опер — от Чайковского до Шостаковича.
По традиции концерт открыло оркестровое произведение, и тон был задан серьезный: увертюра к «Сицилийской вечерне» — продолжительный экспозиционный коллаж тем, различных по динамике и темпам. Московский оркестр «Русская филармония», с которым маэстро в качестве главного дирижера сотрудничает последние годы, на достойном уровне продемонстрировал и показательное для класса коллектива умение играть «тихо и медленно», и способность красиво взрываться чисто вердиевской экспрессией. В программе прозвучали еще два инструментальных произведения: интермеццо из «Манон Леско», известное лирическим виолончельным соло, и затейливый «Танец часов» Понкьелли. Все оркестровые номера, подобранные из популярных фрагментов непопулярных в Москве опер, были поданы вкусно, но с ощутимой европейской расчетливостью, заставляющей умеренно звучать даже победные тромбоны. Если же говорить в целом о выступлении оркестра, то в условиях сложной акустики Светлановского зала Дома музыки Дмитрий Юровский проявил свой опыт оперного дирижера, без видимых усилий поддерживая в вокальных номерах из опер баланс солистов и оркестра.
Основной акцент Василий Герелло сделал на вердиевский репертуар, начав с двух трагических страниц — речитатива и очень удачно получившейся арии Макбета «Pieta, rispetto, amore» и «Cortigiani» из-за обидно торопливого темпа прозвучавшей чуть более легковесно, чем предполагает душераздирающе умоляющий текст, выпеваемый Риголетто. В обеих ариях финальные ноты были, пожалуй, чуть перетянуты — будь они покороче, наверное, не было бы слышно, что качественное снятие дается певцу с трудом, на остатке дыхания. Но в целом голос певца держит отличную форму: ровные регистры, округленные края диапазона, широкая палитра красок, из которых особо впечатлили несколько вариантов форте — от мощного матового до полетного звонкого, почти пронзительного. Темперамент певца поставляет голосу необходимое богатство речевых интонаций, что в сочетании с красивым тембром создает присущий Герелло магнетизм.
Венера Гимадиева
Венера Гимадиева не на шутку удивила первым номером — арией Лауретты. Припевная молитва хитрой героини у легких сопрано вполне может называться «Моя первая оперная ария», а у певицы класса Гимадиевой должна бы давно остаться в прошлом или в качестве биса после особо тяжелого концерта. Нетрудно догадаться, что публике оставалось с восхищением наблюдать, как певица с непринужденной легкостью расправилась с милой мелодией, щедро сдобрив ее нюансами динамики, и безупречно точно вышла на кульминационную верхнюю ноту. Это была не последняя «школьная» ария — своей чередой заиграл и милый, беспроигрышный «Вальс Джульетты» Гуно — совершенный в отделке, убедительный и не то чтобы прозвучавший тяжело — нет. Просто родилось ощущение, что взрослый мастер взял в руки детскую скрипку. Зато третьим сольным номером певицы стала отточенная до мелких интонаций сцена сумасшествия Амины, как бы приглашающая в Большой театр на грядущую серию «Сомнамбулы», где артистка исполняет главную роль. Голос пленительной виолончельной окраски и ровности, с точно и непоколебимо, будто играючи, берущимися верхними нотами и легко доставаемыми нижними, более чем аккуратное — педантичное звуковедение. Вот очень приблизительная попытка описать рациональные впечатления от пения Венеры Гимадиевой, оживляющего даже самый запетый репертуар.
Ария Лауретты функционально послужила «распевкой» для центрального номера концерта — дуэта Жоржа Жермона и Виолетты. Василий Герелло пел обтекаемым, но весомым и в особо психологически тонких местах — даже несколько манерным звуком, составив органичный сценический дуэт с Виолеттой, представленный Венерой Гимадиевой достаточно эмоционально, но без надрывной экспрессии. Сохранению на сцене магии, больше характерной для спектакля, чем для концерта, не помешали даже неизбежные, к сожалению, аплодисменты между частями этого масштабного дуэта.
Выбор драматическим баритоном арии Папагено выглядел странно, а «довесок» в виде дуэта с Папагеной удвоил удивление: голос Василия Герелло, несомненно, ярок и обладает определенной пластичностью, но все-таки чужд лирических нюансов, необходимых для передачи характера непоседливого простака-птицелова. Зато прозвучавший между этими фрагментами из «Волшебной флейты» дуэт Дон Жуана и Церлины реабилитировал моцартовскую «вылазку» певца — довольно напористая, даже, пожалуй, агрессивная манера пения прекрасно подошла циничному соблазнителю, пренебрежительное отношение которого к объекту преследования артист передал несколькими точными жестами. Концерт продолжался почти два часа без антракта, поэтому переход к блоку легкого репертуара был довольно чувствительным по смене настроения. Герелло исполнял, преимущественно, неаполитанские песни, Гимадиева, продолжив череду популярных номеров начинающих сопрано, уже в бисовой части спела «Песенку Элизы» из мюзикла «Моя прекрасная леди». «Легкую» часть концерта подпортило случившееся перед ней намеренное или случайное изменение режима системы акустической компенсации (в просторечии — подзвучки). Из-за увеличившейся чувствительности микрофонов нарушился звуковой баланс, и по партеру загуляло характерное эхо, а голоса на форте (которыми особенно экспрессивно, на эстрадный манер, щеголял Герелло в неаполитанских песнях) стали надежно укрывать звучание оркестра.
Пожалуй, явно лишней стала «Дорогой длинною» в исполнении Василия Герелло. Для вечера романсов в камерном зале под рояль, подобные стилистические вольности еще допустимы. Но в огромном Светлановском зале после оперных номеров под симфонический оркестр городской романс не может претендовать на бонтонность. Впрочем, возможно, для бенефицианта, чье имя собрало зал в этот вечер, такие «шалости» не только будут прощены большинством слушателей, но и ожидаемы, являясь частью практически всех концертов певца.
Материал опубликован на сайте OperaNews.Ru
Добавить комментарий