Эта заметка — не о спектакле, который я не видел и вряд ли увижу, а потому судить о нем не могу и не собираюсь. Мое желание прокомментировать интервью, взятое у режиссера Игоря Ушакова корреспондентом интернет-издания JustMedia.Ru в связи с грядущей премьерой «Риголетто» в Екатеринбургском театре оперы и балета, продиктовано не желанием кого-то покритиковать, а чувством искреннего восхищения человеком, не побоявшимся, наконец, сказать правду о том, что многие знают, но говорить вслух отчего-то стесняются. Браво!
Вот выдержки из этого интервью.
Екатерина Турдакина, корреспондент:
— Игорь Геннадьевич, есть информация, что вы не сразу согласились на постановку «Риголетто». Действительно ли это так?Игорь Ушаков, режиссер:
— С дирижером Павлом Клиничевым и дирекцией театра мы долго искали название для будущего спектакля. Предлагали свои, но дирекции театра необходимо было более узнаваемое для публики название. После бурных обсуждений мы остановились на опере Джузеппе Верди «Риголетто» — одном из самых узнаваемых и популярных классических произведений с потрясающе красивой музыкой, хорошим сюжетом и великолепно прописанными ролями-партиями для всех персонажей.
Смело, не правда ли? Получается, что режиссеру и дирижеру (!) хотелось поставить какой-то спектакль о том, что интересно лично им, а «Риголетто» тут изначально ни при чем. Однако директор театра настаивал на узнаваемом заголовке для афиши, и в результате режиссеру, так уж и быть, пришлось приспосабливать для своих нужд оперу Верди. Дальше, правда, Ушаков сбивается с верного курса на обычные рассуждения про «другие смыслы», но правда все равно просачивается меж привычных, до блеска отполированных банальностей, неоднократно апробированных во множестве предпремьерных анонсов и интервью.
Екатерина Турдакина, корреспондент:
— Почему решили отступить от классического прочтения оперы? В прошлых интервью вы говорили, что на сцене будет мебель 1960-х годов, внешне герои будут напоминать хипстеров, но их костюмы будут современными? В итоге в каком времени будет происходить действие, и почему вы выбрали именно его?Игорь Ушаков, режиссер:
— Я не понимаю, что такое отступить от классического прочтения. Может быть, это попытаться уйти от стандартного, типичного, привычного воплощения сюжета на сцене? Но мы живем в 2015 году, а, значит, думаем и трактуем ситуации не с точки зрения людей, живших в XVI веке, а с точки зрения сегодняшнего времени. Мы смотрим на ситуацию, на событие с позиции современных людей, и при этом немного смещаются акценты, появляются другие смыслы, делаются другие выводы.
Обратите внимание на это красноречивое «попытаться уйти от стандартного, типичного, привычного воплощения сюжета на сцене». Читаешь и приходишь к выводу: для Игоря Геннадьевича опера Верди — не самостоятельное произведение искусства, требующее адекватного авторскому замыслу решения на сцене, а всего лишь одна из возможных версий известного сюжета, которая вдобавок, по мнению режиссера, всем давно уже надоела. Хочется ему чего-нибудь свеженького, оригинального, про хипстеров 2015 года. Ведь это же такая редкость — ни из окна не увидать, ни по телевизору. Одна надежда на оперный театр.
Предположим. Но почему же тогда не сделать так, как делалось в прежние времена, когда в театре на двадцать поставленных опер среднего качества одна в дальнейшем оказывалась несомненным шедевром? Почему не предложить двум, трем, десяти композиторам написать оперы на современный сюжет? Ну, пусть не совсем на современный: ведь опера искусство обобщающее, а любое поколение обретает свой обобщенный музыкальный язык лишь ретроспективно, в представлении людей будущего, т. е. как минимум лет через 20−30, если не через 50. В скобках замечу: это очень важный момент, о котором предпочитают не думать те, кто упрямо игнорирует специфику оперы, как музыкально-театрального жанра. Современной оперу делает вовсе не сюжет и не формальная близость к нашему времени. Ее делает таковой музыкальный язык, близкий и понятный современникам композитора. В качестве подтверждения этого тезиса могу отослать читателей к жанру мюзикла, где и новинки появляются, и музыка современна, и сюжеты используются самые разнообразные, вплоть до того же Гюго: достаточно вспомнить нашумевший в конце 90-х — начале 2000-х «Собор Парижской Богоматери» Риккардо Коччианте.
Но — хорошо, пусть бы в театрах ставились новые оперы не о нравах при дворе короля или герцога XVI века, а о людях ХХ столетия, которых мы хорошо помним и которыми в большинстве своем пока еще являемся, кто же против? Но нет, этого нельзя — публика может не прийти, объясняют в дирекции Екатеринбургского театра оперы и балета. Нужен уже раскрученный «бренд», на него клюнут, а на что-то другое — нет. Интересно, а как же раньше, лет сто назад, публика приходила? Развлечься ей больше было негде? Сомнительный аргумент! И оперетта была, и варьете, и рестораны с цыганским хором, не говоря уже о цирке, драматических театрах, балах и прочих удовольствиях. Вот и сегодня тот, кому хочется чего-то «актуального», «про нас с вами», лучше сериал по телевизору посмотрит или одноразовый детектив в мягкой обложке купит. Зачем ему за этим в оперу ходить? То же было и раньше.
Тем не менее, в прежние, золотые для оперных театров времена существовал достаточно широкий круг людей, постоянно посещавших оперу и жаждавших новинок. И новые оперы тогда появлялись в избытке, причем, как я уже отмечал, они крайне редко писались на современный, с пылу с жару сюжет, но публику это совершенно не печалило. Случалось, и нередко, что новинка ее разочаровывала: то либретто не понравится, то музыка заставит зевать. Однако в театрах этого не слишком боялись и продолжали ставить новые оперы. Директора, что ли, были тогда другими? Не потому ли и шедевры оперные регулярно рождались, и в переделках на новый лад старых опер не было нужды. Вот тогда — да, опера не была музеем, а была, как выражается Игорь Ушаков все в том же интервью, «актуальным искусством».
Так или иначе, слово правды наконец-то сказано: название классической оперы, имя ее создателя — сегодня нередко только манок для привлечения публики. А истинным содержанием спектакля в таких случаях является… сам спектакль. То, о чем обычно говорят: «нам захотелось рассказать историю о…»
Я далек от осуждения любого человека, творческий зуд которого требует выхода. Почему бы не дать ему возможность рассказать средствами театра какую-то свою историю? Но это должна быть действительно его история, в идеале с музыкой, предназначение которой — обслуживание данного сюжета. Можно, конечно, использовать и музыку Верди, только вот автором этого нового, самостоятельного произведения будет уже не он. Использовал же Ларс фон Триер музыку Вагнера в своем фильме, и ведь как уместно там ее звучание! Музыка вступления к «Тристану» — это, можно сказать, фундамент всей концепции фильма. Однако называется он не «Тристан и Изольда», а «Меланхолия», и режиссер отчего-то не побоялся назваться автором этого произведения, не спрятался за Вагнера, не присвоил себе его славу. Ах, имя у него уже есть весомое, Триер сам — бренд? Но, друзья, вот это уже совсем «другая история»!
Очень показательно, что Игорь Ушаков говорит в своем интервью о музыке Верди лишь вскользь, а об оперных артистах, которым предстоит петь в его спектакле, и вовсе упоминает лишь в контексте их работы над драматическим рисунком образов персонажей, «увиденных с позиции современных людей». Интересно, что же написано на афишах Екатеринбургского театра: какого автора фамилия? Неужто опять не настоящего?
Добавить комментарий