Оперно-концертная жизнь в Москве насыщена настолько, что любителю оперы рано или поздно приходит в голову мысль о создании клона для посещения мероприятий. К счастью для меломанов какой-то гений придумал не только транслировать концерты из КЗЧ в фойе, но и размещать записи в интернете. Минусы: нельзя оценить реальный баланс звука и объем голосов, камеры статичны и ракурсы часто неинформативны. Плюсы: есть возможность услышать пропущенное мероприятие, при этом на записи слышно значительно больше нюансов — привет безобразной акустике КЗЧ с эхом, съедающим львиную долю самых вкусных звуков. Идеальный вариант — посетить концерт, а затем послушать запись. Но оперно-концертная жизнь в Москве насыщена настолько, что… Стоп. К делу.
Как понятно из вступления, на «Дона Карлоса» в концертном исполнении ГАСК России п/у Валерия Кузьмича Полянского я не попал, поэтому с утра следующего дня в нетерпении топотился на страничке, где должна была появиться запись мероприятия.
Четырехактная редакция, без Фонтенбло — то есть без выходной арии Карлоса и любовного дуэта. Грустно, но уже привычно.
Олег Долгов — певец весьма стабильный. Настолько, что о его выступлениях можно было бы рассказывать заочно:) Но интереснее послушать — это один из лучших московских теноров, поющих суровый драматический репертуар. При некоторой склонности к форсированному звучанию и не всегда точному интонированию певец стабильно, как минимум, «на зачет» звучит в самом разном репертуаре — от Манрико до Собинина. А завтра Олег Долгов в Новой опере должен петь Германа в издевательском (в первую очередь над артистами) спектакле Александрова. Из-за устойчивой идиосинкразии посетить спектакль во второй раз вряд ли когда-нибудь смогу, но желаю Олегу хорошего звучания.
А что же Карлос? За вычетом нескольких крикливых нот он получился, по-моему, лучше, чем у обоих приглашенных теноров на недавней премьере в Большом (как минимум, точно лучше, чем у Сандоваля).
Баритон Андрея Батуркина я для себя называю лирико-драматическим — при большом объеме, ровном и плотном звуке нижние ноты баритонового диапазона не всегда озвучиваются полноценно, что критично для Родриго. Вдобавок в арии и сцене смерти было несколько неприятных «уплываний» тона на длинных нотах. Но все-таки, благодаря редким достоинствам голоса, высочайшей исполнительской культуре певца, его умению наполненять эмоциями каждую фразу, это был один из лучших Родриго, о которых можно мечтать в Москве.
Елена Евсеева давно поет в Большом театре, правда, последнее время я не встречал ее имя в программках, а больше слышал в концертных исполнениях. Голос в этот раз звучал устало. Нижний регистр иногда живет отдельно, что портит впечатление в партиях с выраженной драматической составляющей — как Елизавета Валуа. Филировки и пиано не всегда были удачны (в прощании с фрейлиной, да и в арии). На легато часто были неприятные «подволакивания». Мне показалось, Елене Евсеевой куда лучше удалась Наташа в недавнем концертном исполнении «Русалки», хотя, возможно, это связано с тем, что партию Наташи особо сравнивать не с кем, а Елизавету пели и записывали лучшие голоса, с которыми неизбежно происходит сопоставление услышанного.
В продолжение сопоставлений. Если сравнивать Эболи Людмилы Кузнецовой с обеими премьерными Эболи в Большом театре, то все, может, не столь плохо. В первую очередь это касае песни про фату, от исполнения которой на премьере в Большом у меня оба раза начиналась сильнейшая зубная боль, сопровождаемая неловкостью за исполнительниц. Но если пробовать слушать пение Людмилы Кузнецовой, пытаясь им насладиться, то попытка тщетна. Широченное вибрато спотыкается о короткие ноты, а к форте машинально лепится прилагательное «истошные». Людмилу Кузнецову не надо представлять тем, кто посещает мероприятия Капеллы Полянского, но тем, кто впервые видит это имя в программке, советую сразу избавиться от приятных предчувствий.
В манере пения Михаила Казакова мне не нравятся два момента. Во-первых, чрезмерное раскрытие гласных — «жевание» — настолько сильное, что у певца не только челюсть опускается на грудь, но и голова запрокидывается назад. С неминуемой потерей подвижности и узнаваемым «звуковым эффектом» заваливания звука в глотку. Второй момент — любовь к пению на несгибаемом форте-фортиссимо, с игнорированием стилистики произведения и указаний автора. В сочетании с эмоциональной, иногда до гротеска, подачей образов такая манера наводит на мысль, что или артист перед выступлением настраивает себя на такой кураж и его неуправляемо «несет», или же это издержки темперамента. Михаил Казаков может петь, без преувеличения, роскошно — и звонким «европейским» басом (особенно люблю его Захарию), и объемным «русским» (каких отличных Борисов в его исполнении я слышал!) Но каждый раз, когда иду на мероприятие с Казаковым — как в лотерею играю. В этот раз, к сожалению, одна из главных басовых партий мирового репертуара была целиком спета слишком громко, без оттенков и скорее характерным голосом. Особенно жалко арию, в которой впечатление испортили «зверские» интонации и неприятные призвуки на «а» и «е». Печаль.
А вот Великого инквизитора не испортила некоторая характерность (или, вернее сказать, натужность) голоса Александра Маркеева — глубокий бас с точно привнесенными желчными и угрожающими интонациями стал одним из украшений спектакля. Столь же интересно прозвучал Руслан Розыев в небольшой, но важной партии Монаха. Голос с неба Татьяны Федотовой звучал, скорее, в лирико-драматическом ключе и с заметным трудом шел наверх.
В записи, за исключением, пожалуй, духовых в сцене аутодафе, мне очень понравилось звучание оркестра. Широчайшая динамическая палитра — иногда дирижеры дают Верди подчеркнуто напористо, здесь же Валерий Полянский показал все краски палитры оперы — и лирические, и героические, и трагические, при традиционном для маэстро чутком внимании к певцам. Жаль, это не студийная запись, где оркестр можно было бы расслушать в деталях.
Добавить комментарий