Последнее время хорошей традицией становятся оперные фестивали имени певцов и певиц, находящихся в зените карьеры. 4 октября открылся Первый фестиваль Динары Алиевой Opera Art. На открытии прозвучала «Иоланта» — опера безраздельно светлая, до краев напоенная благородством, одновременно прославляющая мудрость высших сил и могущество человеческих порывов.
Как подобает мероприятиям подобного статуса, имена солистов в главных ролях были тщательно подобраны по звездному статусу, а приятным событием стало участие в концертном исполнении оркестра Новой Оперы — коллектива сильных музыкантов, редко выступающего вне оркестровой ямы домашнего театра. Дирижировал главный хормейстер Мариинского театра Андрей Петренко. На мой вкус оркестр звучал метрономно и бедновато по динамике — музыке не хватало широты дыхания и высокого градуса романтической патетики, которой живут произведения Чайковского. Больше всех в этот раз полюбились виолончели — трогательное соло в хоровой сцене и жизнеутверждающее повторение группой мотива из дуэта в финале.
К сожалению, в программке не были указаны солисты оркестра. Правда, здесь придется вспомнить, что с самого начала на афише не было даже исполнителя партии Водемона. Сразу за Иолантой шел Роберт (Василий Ладюк), за ним — Король Рене (Николай Диденко). Таким образом, академическая дотошность была принесена в жертву статусности — что, впрочем, опять же, привычно для подобных мероприятий.
Динара Алиева в титульной партии звучала интересно и с восхитительной самоотдачей. Прецизионная и узкая, как пинцетом, манера взятия верхних нот, в свое время, помешала мне полюбить CD певицы с записями русских арий — но это, возможно, больше дело вкуса, чем стиля (подобно «моцартовскому» и «россиниевскому» вполне можно говорить о стиле Чайковского — почему нет?) А вот периодические выпадения согласных или изменение формы гласных объективно портит впечатление от певицы в русском репертуаре — особенно, для тех, кто, не зная слов, пытается разобрать текст на слух.
Действие «Иоланты» развивается неторопливо, погружая слушателей в состояние благодушной истомы. Очень достойно прозвучали хоры с ансамблем второстепенных жительниц замка Марты (Валентина Гофер), Бригиты (Анастасия Белукова) и Лауры (Полина Шамаева). Бархатным голосом внятно и с достоинством прозвучал Бертран (Родион Васенькин). Но оркестра все-таки было многовато — приходилось прислушиваться. Оркестр в «Иоланте» вообще плотный, и всю красоту первых номеров, включая арию Иоланты, лучше постигать на студийных и пультовых записях, приходя в зал уже подготовленным. Вспоминаю — на Новой сцене Большого театра в ныне почившей постановке частенько приходилось наблюдать ряды синхронно ерзающих в недоумении слушателей, страстно желающих выяснить: это так и должно быть ничего не слышно или оркестр играет слишком громко? Но когда выходил Вячеслав Почапский (мой любимый Король Рене) вдруг оказывалось, что все в порядке, и оркестр играет даже весьма умеренно. В этот раз подобного эффекта не получилось. Бас Николая Диденко при хорошем объеме звучит по-европейски аккуратно, без сокрушительной мощи, характерной для басов в русских операх. Можно сказать, Рене был спет лирическим басом. Получился убедительно страдающий герой с красивым тембром и четкой дикцией. Но не монарх, властвующий не только по либретто на сцене, но и голосом в зале.
В том, что касается эмиссии в русском стиле, более убедительно получился Эбн Хакиа в исполнении Игоря Тарасова. Певец не боялся петь достаточно широко и, несмотря на некоторую неритмичность, с честью подвел к кульминации крещендо в монологе. Правда, в первом ярусе, откуда я слушал, было впечатление, что здесь певца все-таки слегка накрыл раскочегаренный дирижером оркестр (которого, повторюсь, в этом концертном исполнении было многовато).
В этот раз все изменилось, когда на сцену вышли два друга — Водемон и Роберт. Именно ария Роберта в исполнении Василия Ладюка вдохнула жизнь в действие. Богатейшая динамика с захватывающим диминуэндо на втором «Кто моооожет…», безупречная фразировка при весьма бодром темпе и донесение до слушателей каждого слова, невзирая на неистовый оркестр — все это взорвало зал и придало происходящему мощный импульс. Не бывает хрестоматийных арий — бывает хрестоматийный подход, а в исполнении Ладюка даже «матильда» становится уникальным событием.
Под стать Роберту был Водемон. Сергей Скороходов — практически идеальным попадание в эту сложную партию. Обладая крепким голосом с полным диапазоном и свободным верхним регистром, певец уверенно нюансирует звук, гармонично вписывая в партитуру и прорезающие оркестр форте, и обезоруживающе романтические пиано. Ария прозвучала солнечно ярко, а в центральном дуэте Сергей Скороходов показал себя еще и чутким партнером. До сих пор я слышал певца только в записях (если не ошибаюсь, впервые — в аудиотрансляции метовской «Иоланты» с Анной Нетребко в феврале 2013) и в живом исполнении он превзошел все мои ожидания, став, пожалуй, главным героем этого вечера.
Добавить комментарий