15 февраля я слушал «Трубадура» в Новой Опере уже двенадцатый раз. Очень люблю эту оперу и редко ее пропускаю. Там что ни нота — то золото, причем с самого начала и до самого конца.
Рахманинов — что называется, «мой» композитор, романсы которого почитаю за одно из чудес света. Камерная по формату опера «Алеко», написанная юным Рахманиновым, замечательна своим отнюдь не камерным величием. Поэтому не мог пропустить вечер, в котором романсы в первом отделении сочетались с «Алеко» во втором. Ведущий Михаил Сегельман обозначил мероприятие не вполне благозвучным на мой слух словом «копродукция» — это был один из этапов IV фестиваля вокально-хоровой музыки имени Виктора Попова, приуроченного к 80-летию со дня рождения педагога. В концерте приняли участие нынешние воспитанники и выпускники АХИ.
После московских премьер «Дон Жуана» и «Так поступают все» на больших сценах Москвы не хватало лишь первого по хронологии произведения из «большой тройки» опер Моцарта на либретто Да Понте. В этом сезоне за «Свадьбу Фигаро» взялись сразу и Большой театр, и Новая Опера. При этом театр в Каретном Ряду вольно или невольно вступил в конкуренцию с Большим, показав премьеру оперы Моцарта на два месяца раньше.
Был, конечно. Где же еще в Москве можно послушать первую редакцию «Бориса Годунова», да в столь бережном и, одновременно, необычном, до определенной степени театрализованном, исполнении. Главное впечатление — конечно, Виталий Ефанов, интонационно точный (и это в первой редакции, с ее шероховатыми мелодическими ходами!), динамически разнообразный и драматически убедительный. В сцене смерти совершенно растрогал убойно прозвучавшим «Я царь еще!» Евгений Ставинский со своим аристократически красивым тембром неожиданно убедительно вписался в партию Пимена, петь которого обычно доверяют суровым профундо. Голос Дмитрия Орлова я вообще давно мечтаю услышать в какой-нибудь роли, крупнее Старого цыгана — он того достоин — и вчерашний Пристав подтверждение. Сергей Тарасов обаял своим Варлаамом, со всеми мелкими приколами, добавленными в роль. Органичен был Сергей Поляков, ради Шуйского придававший своему голосу пронзительный характерный призвук. Спасибо всем артистам, музыкантам, а отдельно — театру за то, что держит в репертуаре такой раритет.
