Спектакль прошел под знаком Марии Гулегиной, в итоге взорвавшей зал «O, don fatale» и овацией вызванной на сцену по окончании действия. Грандиозная артистка! Мне кажется, на фотографии все это осталось: и усталость от тяжелой партии (да еще третий раз, через день), и особое счастье, доступное лишь артистам в такие вот мгновения.
Спешу исправить величайшую несправедливость! Я ведь побывал на четырех спектаклях «Дона Карлоса» в БТ, по два каждого состава, а рассказал только об одном составе — певшем 4 февраля. Ну, а на второй день в «Дон Карлосе» вообще «наши в городе» — в смысле все свои! Зная артистов, я не сомневался, что впечатление от этого состава будет столь же сильным. Хотя все будет по-другому!
Истории разной степени примечательности, происходившие на спектаклях, здесь объединены тэгом Случаи, но для табуретки в сцене убийства Родриго давно пора завести отдельный тэг. Правда, похоже, уже «посмертно», ибо на спектакле, о котором пойдет речь, «проблема табуретки» была изящно решена. Напомню, она заключалась в том, что по велению режиссера раненый в спину Родриго должен был умирать, сидя на одинокой табуретке, куда его усердно транспортировал Карлос. Все это выглядело не вполне неестественно и со дня премьеры стало мемом оперных маньяков. Игорь Головатенко представил переосмысленную мизансцену, в которой Родриго использовал табуретку, чтобы опереться на нее и, с отличающим маркиза-герцога жизнелюбием, попытаться допеть сцену смерти стоя.
Как здорово снова слышать «Дона Карлоса»! Вот, кажется, уже наизусть спектакль знаешь, а всё равно каждый раз что-то новое для себя находишь. Да еще солисты, как говорится, «не стоят на месте" — по-моему, они все продолжают работу и над образами, и над вокалом тоже, поэтому и слушать, и смотреть интересно. И настроение после спектакля соответствующее. И говорить хочется только о хорошем.
Прошлогодние премьерные составы «Дона Карлоса» были, ожидаемо, на большую часть укомплектованы приглашенными «певцами мира», преимущественно поющими за рубежом. Нынешний спектакль 1 ноября, о котором пойдет речь, примечателен, во-первых, сразу тремя вводами в главных партиях, а во-вторых, тем, что состав был полностью укомплектован артистами московских театров, двое из которых, к тому же, только что стали солистами Большого.
Больше всего понравились три баса. Вокально крайне интересен был Рафал Шивек. Сценически его Филипп был весьма сдержан, но богатство голоса — неотразимое! Вячеслав Почапский был очень хорош в роли Инквизитора, а Олег Цыбулько запомнился Монахом с роскошным звучанием и отрешенной пластикой царственного призрака.
Безусловно, Мария Гулегина! Ария «O, don fatale», похоже, стала ее визитной карточкой, которую ждут. После арии поклонники устроили овацию и вызвали примадонну на поклон, а по окончании спектакля — утопили в изумительной красоты цветах, что было очень зрелищно и трогательно.
Вновь введенный венесуэльский тенор Акилес Мачадо был излишне громогласен и не всегда ровен в звуковедении. К тому же отчаянно переигрывал, изображая Карлоса недалеким инфантильным юношей. Но финальная сцена и дуэт с Елизаветой прозвучал красиво — выяснилось, что у тенора есть симпатичный мецца-воче.
Еще хотелось поаплодировать хору за атмосферу в песне про фату, за мощь в сцене аутодафе и сцене бунта — но хор на поклоны не вышел. Главных героев сопровождала лишь пара из фламандской делегации — от этого после гранд-опера было непривычно пусто и странно.
Владислав Сулимский потряс до глубины души — по-хорошему, конечно. Для тех, кто не видел: в ряду нескольких странностей в этой, в целом адекватной, постановке есть дурацкая сцена. Раненого Родриго Карлос доводит до маааленькой такой табуретки и по-дружески сажает на нее умирать. Самое удобное место для раненого в спину — не правда ли? Сегодня Родриго проигнорировал табуретку, рухнув навзничь там, где стоял во время выстрела. В этот момент тенор метнул полный отчаяния взгляд на табуретку, стоявшую метрах в десяти. Здесь Родриго, видимо, понял, что его труп плохо впишется в мизансцену, когда войдет Филипп. Приподнялся, встал, с помощью Карлоса подошел к табуретке. Опять рухнул. Поднялся, сел на табуретку. А затем упал — и умер окончательно, аккуратно проинтонировав финальный стон. Это было здорово, это было захватывающе — и совершенно естественно. Вообще, ария и сцена смерти Родриго удалась Владиславу Сулимскому вокально, а сценически это была просто феерия. Особенно на фоне «неигрового», почти буффонного Карлоса.
Постановка без парижского акта в Фонтенбло не только мешает этой опере тягаться по продолжительности с опусами Вагнера, не только лишает единственного эмоционально светлого пятна — красивой любовной арии Карлоса и любовного же дуэта у костра. Как оказалось, еще один спутник миланской редакции — путаница в родственных отношениях героев оперы. И здесь, как говорится, «от великого до смешного». Где-то во втором отделении между тетушками, сидевшими неподалеку, происходит диалог:
— Так кто все-таки мать Карлоса, которую он любит?
— Не знаю… Ну, наверное, Гулегина!
После такого как прикажете переживать катарсис дальше? Правда, в первом действии одна из этих тетушек назвала обитель Монаха «хижиной» — и тут уже никакое фонтенбло не поможет (если кто не видел спектакль, «хижина» на прилагаемом фото на заднем плане).
Да, публика Большого театра — неисчерпаемый источник впечатлений. Но на сцене — тоже интересно. Например, там идет снег и, вопреки испано-французским климатическим реалиям, лежат, не тают, внушительные сугробы. Вспомнилось, что в дни декабрьской премьеры в Москве, как и сегодня, на снег можно было посмотреть только в Большом театре, за что знакомые, посетившие спектакль, благодарили режиссера отдельным пунктом.
Вы спросите: «А не пора ли э-э-э… ближе к опере?» и я отвечу: «Извольте!» Итак.
Оперно-концертная жизнь в Москве насыщена настолько, что любителю оперы рано или поздно приходит в голову мысль о создании клона для посещения мероприятий. К счастью для меломанов какой-то гений придумал не только транслировать концерты из КЗЧ в фойе, но и размещать записи в интернете. Минусы: нельзя оценить реальный баланс звука и объем голосов, камеры статичны и ракурсы часто неинформативны. Плюсы: есть возможность услышать пропущенное мероприятие, при этом на записи слышно значительно больше нюансов — привет безобразной акустике КЗЧ с эхом, съедающим львиную долю самых вкусных звуков. Идеальный вариант — посетить концерт, а затем послушать запись. Но оперно-концертная жизнь в Москве насыщена настолько, что… Стоп. К делу.
Как понятно из вступления, на «Дона Карлоса» в концертном исполнении ГАСК России п/у Валерия Кузьмича Полянского я не попал, поэтому с утра следующего дня в нетерпении топотился на страничке, где должна была появиться запись мероприятия.
