Наутро после премьеры «Енуфы», с присущей оперным маньякам слегка извращенной логикой чувств, для благостного настроения я включил четвертое действие «Трубадура». Работа подсознания маньяков — совсем уж темный лес, и почти сразу, где-то в районе D’amor sull’ali rosee, пришло осознание необходимости высказаться по поводу вчерашней премьеры.
Когда, кажется, уже тысячу лет назад, я писал о премьере этой «Аиды», решил не упоминать об одной неочевидной, но навязчивой ассоциации. Дело в том, что спектакль Петера Штайна чем-то неуловимо напомнил мне «Метрополис» Фрица Ланга. Решил не упоминать не только потому что и без того премьерный рассказ получался размером с небольшой эпос, но и потому что уж слишком неоднозначные ассоциации вызывает «Метрополис» — шедевр из хрестоматии кинематографа. Вдобавок, казалось бы, что общего, между красочным спектаклем итальянской оперы и немой черно-белой антиутопией? Тем не менее. Геометрические построения, насыщенность пластическими и пространственными символами для передачи человеческих чувств. Только Ланг опирался на не баловавшие тогда богатством спецэффекты кинематографа, Штайн — на музыку Верди, хотя и не только на нее, но об этом чуть ниже.
Читать дальше
В почти уже минувшем сезоне две премьеры получили на орехи от уважаемых критиков по одной и той же причине — не оправдали надежд на «что-нибудь эдакое». Вторая из них — философски утонченный «Дон Паскуале» Тимофея Кулябина в Большом театре, а хронологически первой была «Манон», поставленная в МАМТ Андрейсом Жагарсом, на которой особенно отчетливой была вилка между радушным приемом публики и заунывно брюзжащим хором официальных рецензий в центральной прессе. Властителей дум нельзя разочаровывать — они этого не прощают.
Тем временем, как раз к концу сезона «Манон» вступила в благодатную для спектакля пору. Забылась премьерная суета с ежедневным втаптыванием мизансцен и пением до упаду в атмосфере тотальной срочности, артисты осмыслили и отшлифовали роли — самое время навестить героев.
«Уж не глинка, а фарфор» — так в известном каноне, сочиненном на премьеру первой русской оперы, ёмко описано становление Михаила Глинки. Одного из немногих композиторов, ставших классиками при жизни.
Автор: Федор Борисович ( ) |
Комментировать
Обычно, исходя из здорового чувства меры, я стараюсь делать паузы между материалами о событиях родственной тематики. Но было бы вопиюще несправедливо не рассказать, хотя бы кратко, о вчерашнем концерте в атриуме МАМТ — необычном по формату и подарившем столько позитивных эмоций, что лично у меня даже утром следующего дня оставалось отчетливое ощущение состоявшегося праздника.
Ну, знаете, такого я еще не слышал! «Сила судьбы» вернулась, да еще как вернулась! Сегодня мы увидели великолепный спектакль. Все началось еще тогда, когда прозвучала увертюра и на сцену вышел Маркиз ди Калатрава. Роман Улыбин не только был, как всегда, очень органичен в этой роли, но и прекрасно ее озвучил, очень внятно и выразительно. А когда его сразила шальная пуля, он так рискованно и натурально упал, что все даже забеспокоились за певца.
Автор: Федор Борисович ( ) |
Комментировать
Машина времени перенесла слушателей в Музыкальной гостиной МАМТ на три века назад. Центральная фигура концерта — один из самых влиятельных, самых плодовитых и самых удачливых композиторов барокко — Георга Филиппа Телемана. Звучала музыка Телемана, Генделя (друга Телемана), Карла Филиппа Эммануэля Баха (крестника Телемана) и знаменитая ре-минорная токката и фуга Иоганна Себастьяна Баха в исполнении автора цикла — Анастасии Черток. Завершился концерт костюмированной постановкой фрагментов оперы Телемана «Терпеливый Сократ».
