Перелистав свои заметки о «Хованщине» в МАМТ понял, что все любимые сцены уже посмаковал, некоторые — не по одному разу. И не по разу отдал должное таланту каждого из любимых исполнителей.
К середине сентября накопившееся за август ощущение оперного дефицита в Москве начало сходить на нет — сезон пышно расцвел спектаклями и концертами. Для полного счастья ощутимо не хватало появления афиш «Сегодня» и «Завтра» на Большой Дмитровке. Дождались — к радости своих постоянных зрителей Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко открыл сезон. И открыл его «Аидой» Петера Штайна — моей любимой постановкой театра, подчиненной музыке и извилисто сочетающей чувственную спонтанность с геометрическим рационализмом. Я побывал на втором спектакле открывшей сезон серии. Регулярно посещая «Аиду» в МАМТ, давно не обращался к ней с виртуальным пером в руке — пора!
«Медея» Керубини — не очень частый гость на оперных сценах мира, а у нас, в России, просто «редкость наиредчайшая». Поэтому, когда Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко анонсировал постановку этой оперы, билеты на премьерные спектакли были куплены сразу же, как только появились в продаже. Хочется поделиться с вами своими субъективными впечатлениями об этих спектаклях.
В этом материале собраны впечатления автора сразу о трех спектаклях 14, 15 и 16 мая — то есть обо всей премьерной серии оперы «Медея» в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко.
Инкриминированные синкопы и конспирологическая версия древнего мифа с препятствиями и граблями! Что скрывают тетраподы? Под силу ли нормальному человеку прочесть пятнадцать тысяч знаков без подзаголовков и картинок? Все это и кое-что еще вы сможете прояснить для себя в моем рассказе о премьере оперы «Медея» в МАМТ, опубликованом на страницах ОпераНьюс.
Я всё стараюсь разгадать секрет «Хованщины»: почему она такое завораживающее действие оказывает? Я ее впервые услышал живьем и полностью 27 декабря 1984 года в Большом театре, тогда она там шла в редакции Римского- Корсакова в роскошной постановке Баратова с красивейшими декорациями и костюмами Федоровского. Причем, использовалась оркестровая версия Голованова с «московским» текстом, который всегда отличался от «ленинградского», но об этом я узнал позже, уже по записям.
Первая послепремьерная серия всегда интересна. Нет предвкушения неизвестного, нет восторгов и разочарований первооткрывателя. Зато исчезает угловатость, до некоторой степени присущая премьерным спектаклям. Артисты не вымотаны предпремьерной чехардой, в которой мизансцены могут меняться несколько раз за день. Певцы звучат, обычно, свежее, чем на премьере, а впетость и «втоптанность» партий позволяют им добавить артистизма. Но главное, что хотелось проверить — впечатление исключительно удачного спектакля, которое оставила февральская премьера «Хованщины» в МАМТ.
Вкусный натюрморт накрытых столов соседствует на сцене с жертвами расправ, свисающими там-сям. Сбоку буднично притулилась телега со стрелецкой жатвой — горой окровавленного тряпья, из которого торчат части тел убиенных. Несмотря на подсказку оркестра, нет привычных аплодисментов — свет в зале не погашен, и Александр Лазарев встает за пульт без, казалось бы, неизбежного премьерного пафоса. Сцена оживает — рассвет…
