«Князь Игорь» с дебютом Бориса Стаценко (Новая Опера 22.08.2016)

Предвижу, читатель резонно фыркнет: «Не нравится — не ходи! Зачем заниматься мазохизмом?». Но опера — не только режиссеры, хотя теперь иногда в это бывает трудно поверить. Оперные спектакли штучной работы создаются артистами, и случаются события, которые просто нельзя пропустить — как дебют Бориса Стаценко в спектакле, о котором пойдет речь,. Так и получилось, что личный оперный сезон открылся таким вот необычным для меня образом — «Князем Игорем» в Новой Опере.

Как хочется, порой, сказать: «больше никогда!» Дважды был на «Князе Игоре» в Новой Опере — дважды зарекался. Из-за идиосинкразии на постановку. Жанр, в котором работает Юрий Александров, я бы определил как примитивный китч, обильно сдобренный популизмом. В ярких декорациях и костюмах, с заменяющими танцы плясками и анимацией арий топором деланным сцендвижением в духе «бояре, а мы к вам пришли», с нагнетаемым до порога тошноты ходульным пафосом массовых сцен.

Видимо, режиссер полагает, что народ так любит. На деле раз на раз не приходится, и если Москва в едином порыве отторгла «Пиковую даму» Александрова, то «Князь Игорь» не просто прижился, а стал ударным номером Новой Оперы, с которым театр гастролирует.

Когда не нравится постановка очень хочется чтобы кто-нибудь из исполнителей своей властью пусть не сломал, но хотя бы надломил режиссерский замысел, вернув главному герою героические черты и достоинство. Как это было с другими виденными мной Игорями в этом спектакле. Но Борис Стаценко не стал конфликтовать с генеральной линией режиссера и вложил весь свой немалый артистический дар в создание образа «Игоря по Александрову» — импульсивного до бесноватости владыку, которому с похмелья вожжа попала под хвост — и он повел людей на смерть и плен, а город обрек на разорение.

Партия Игоря коварна — высоковата для басов и низковата для баритонов, поэтому для многих голосов представляет опасность. В данном случае о тесситурных трудностях можно было забыть — голос Бориса Стаценко уникален по диапазону и абсолютно убедителен как на крайних нижних нотах, так и наверху, играючи перекрывая оркестр.

Борис Стаценко — мастер создания вызывающих сопереживание образов отпетых злодеев (яркий пример: Скарпиа в его исполнении — непередаваемый обаяшка), но при желании артист умеет делать героев крайне несимпатичными. Правда, бывает это редко — на моей памяти так было только дважды: с Мазепой в концертном исполнении и со вчерашним Игорем, который даже в арии непроизвольно вызывает единственное чувство: «мучаешься? так тебе и надо, гад!» Не говоря уже о финале, где Игорь после дуэта умирает, уходя на кладбище под вставной хор — его сумасшествие и смерть видятся справедливым возмездием за инкрими­нированные режиссером преступления.

Еще одно событие, благодаря которому спектакль запомнится мне, преимущественно, в радужных тонах, — Ярославна в исполнении Ольги Терентьевой. Не так часто, но достаточно слышал эту певицу, и она в этой труднейшей и неблагодарной из-за крикливости партии превзошла мои самые смелые ожидания. Ровный голос с необходимой вязкостью был по-княжески мощен и точен на «гвоздевых» нотах. При этом певица, обладая внешностью женственной лирической героини, вольно или невольно смягчила драматический образ, сделав его более уютным.

Вокально спектакль и в целом получился весьма удачным. Оставили желать лучшего лишь партии Владимира Игоревича (манера форсировать, давить звук и въезжать на ноты Александра Богданова мне не импонирует) и Кончаковны (Татьяна Табачук ощутимо нажимала, из-за чего страдало легато, при этом в зал звук не летел и дефицит слышимости преследовал все эпизоды с Кончаковной). Зато половецкий стан украсили Виктория Шевцова (Половецкая девушка) и, особенно, Виталий Ефанов, колоритно живший на сцене в роли Кончака и получивший за арию продолжительные аплодисменты.

Порадовал Антон Бочкарев в роли Овлура — с прошлого сезона голос певца обрел стабильность, да еще образ получился живым — грациозно-подвижный, с хитринкой, с уважением к князю. Именно такой сценической естественности (при общей вокальной убедительности) не хватало исполнителю роли Галицкого Алексею Антонову — Владимир Ярославич был не вальяжен и нагл, а несколько нескладен и угловат — возможно, из-за волнения певца.

Оркестр под управлением Евгения Самойлова местами заставлял грустить — медь гремела и в самые пафосные моменты звучала не всегда стройно, а дирижер регулярно расходился с солистами, причем не особо пытаясь их поймать. Зато прекрасен был хор, и все, без исключения, номера — от драматических массовых сцен до интимной песни невольниц — были чистым наслаждением.

Похожие темы

«Мазепа» с Борисом Стаценко (Новая Опера, 14.01.2015)

На Крещенском фестивале в Новой Опере прозвучало концертное исполнение оперы Чайковского «Мазепа» с Борисом Стаценко в титульной партии. Рассказ о событии, содержащий размышления о музыкально-драматургических противоречиях произведения, был написан мной для OperaNews.Ru.

«Князь Игорь» вопреки (Большой театр 12.03.2015)

Побывав на премьере «Князя Игоря» в Большом два года назад, в накатившем после спектакля ступоре я решил для себя: «ну вот, больше никогда». Но, подобно тому, как в этом сезоне вновь оказался