Первое исполнение «Капулетти и Монтекки» в Новой Опере вдохновило на второй заход. Повтор концертных исполнений стал не только желанным нововведением Крещенского фестиваля, но и демонстрацией возможностей театра, способного укомплектовать технически и стилистически трудное произведение двумя составами солистов — в данном случае на роли Ромео и Тебальдо. И вот свет в зале уже гаснет, а в душе копошится мелкий, но противный страшок, обычно сопровождающий попытку вернуться туда, где было хорошо: вдруг ожидание приукрасило впечатления и я жду чего-то, чего не может быть?
В день рождения своего основателя Евгения Колобова Новая Опера в программе традиционного Крещенского фестиваля представила концертное исполнение оперы Беллини «Капулетти и Монтекки». Если из десятков опер, созданных Доницетти и Россини, на слуху и в репертуаре театров мира находится едва ли пятая часть, то из десяти завершенных опер Беллини большинство регулярно исполняется если не в виде спектаклей, то в концертном формате, вызывая неизменный интерес меломанов. Особенно благосклонна судьба к последним пяти произведениям композитора, и хронологически открывает эту пятерку написанная в 1830 году опера «Капулетти и Монтекки».
Надо же, как иногда судьба складывается: а ведь я мог послушать оперу Беллини «Капулетти и Монтекки» еще в 1989 году, когда к нам театр «Ла Скала» приезжал! Но тот год был для меня таким, что и вспоминать не хочется, и из-за всех потрясений на личном фронте я даже тогда чуть сессию не завалил и, главное, все ласкаловские гастрольные спектакли пропустил. Конечно, записи этой оперы я слушал, это понятно, помню, что Арагалем и Паваротти, но живое-то исполнение ничем не заменишь. Вот так и получилось, что 19 января 2016 года я услышал эту оперу «живьем» впервые. Если Вы заметили, перед исполнением редких опер специально как-то «готовиться» и слушать записи я не люблю, так как считаю, что это мешает свежести восприятия, отвлекает на бесполезные сравнения и настраивает на мелкие придирки и нудное ворчание. А я всегда в душе жду хорошего. И тут, как говорит Елецкий в «Пиковой даме», «моё предчувствие меня не обмануло».
Безвременье, по большинству признаков, скорее всего, датированное примерно 70−80-летней давностью. Бункер из сырого бетона с неказистым интерьером — дружинные столы с лавками, мумия на каталке (на фото справа, у края кадра) да Священный Призыв, замаскированный под кнопку пожарной тревоги.
Лору Клейкомб слышал несколько раз, и сегодня — лучший. Это было торжество бельканто — по-птичьи естественное звукоизвлечение и тонко нюансированное звуковедение. От вставных фиоритур в повторах кабалетт захватывало дух. Певица и музыка были единой сущностью.
В процессе работы над рецензией на премьеру «Аиды» в МАМТе родилась мысль, что постановка Штайна неуловимо напоминает работы Пицци. Хотя почему же неуловимо? Многое из того, что я сказал про «Аиду» Петера Штайна можно повторить и про «Сомнамбулу» Пьера Луиджи Пицци. Современный язык постановки, активно использующий в сценографии вневременные условности, без душного «нафталина» и этнографических подробностей. Функциональная цветовая гамма — цвет костюма Лизы и цвет платка — самый яркий (во всех отношениях) пример. Но главное — сохранение в неприкосновенности авторских пружин сюжета, логики взаимоотношений героев и общего настроения оперы.
Хор – Академический Большой хор «Мастера хорового пения» Российского государственного музыкального телерадиоцентра
Сегодня премьеры «забытых шедевров» не так уж редки. Стагнация в оперном сочинительстве, превращающая оперу в музейный жанр, провоцирует исполнителей на поиск неизвестных произведений известных авторов.
