DIDO (Новая Опера 29.10.2014)

В июне на сцене Новой Оперы появился уникальный оперный спектакль, пропустить который сегодня я никак не мог — ждал, считая дни. Хотелось еще раз посмотреть, как бумажные фигурки, играя в постановку оперы, живут подлинными человеческими чувствами и сгорают в настоящем пламени.

Подобно тому, как невозможно перечислением ингредиентов описать вкус изысканного блюда, так невозможно перечислением составляющих этого спектакля объяснить его воздействие. Спектакль, после которого мне хочется жить, дышать полной грудью, любить и ценить каждое мгновение самого мимолетного ощущения счастья. Видимо, создатели вложили в него что-то такое, что можно только почувствовать, но не рассказать.

Введенная в главную роль Юлия Меннибаева мне не вполне понравилась. Широкое вибрато, на мой вкус, диссонирует с Перселлом (даже в удивительной вневременной подаче Дмитрия Волосникова). Верхние ноты очень напряжены — они были не идеальны и у Виктории Яровой, певшей до сих пор, но здесь по бездонной глубине нижних нот и красоте середины диапазона рискну сказать, что Юлия Меннибаева — честное контральто. Во всяком случае — пока. А главное, что не давало мне наслаждаться пением главной героини — отсутствие согласных. Прослушивалась примерно одна из пяти. В общем, отдавая должное хорошей природе голоса Юлии, остаюсь лишь с надеждой на светлое будущее.

Максим Кузьмин-Караваев, введенный в роль Приста (он же — Дух Холода) был не столь буффонен, как Анджей Белецкий и не столь звучен, как Евгений Ставинский, но аккуратен вокально и исключительно музыкален — именно в его исполнении я лучше понял сопряжение рисунка роли с музыкой.

Главная засада, которую мне даже нечем объяснить — полутора­часовая пытка клавесином. Этот звонкий и обертонистый инструмент на сей раз был выведен на подзвучку так, что заглушал и солистов, и оркестр — за исключением бубна, который инквизиторским дуэтом звучал, видимо, где-то рядом с микрофоном, подзвучивавшим клавесин. Причем, если у Перселла клавесин играет хотя бы мелодично, то у Наймана клавесин большую часть времени играет ум-ца-ца-арпеджио, доводившие меня последо­вательно до зубной, головной и сердечной боли (при том, что я — парень терпеливый и с не особо тонким слухом). Будучи по натуре оптимистом, я все ждал, когда звукачи, сидящие на балконе, услышат лажу и подкрутят волшебные ручки, но этого не случилось до конца спектакля.

Чтобы читатель этих строк мог самостоятельно оценить масштабы бедствия, предлагаю один и тот же эпизод в записи из зала, примерно из одной точки в центре партера. Первый вариант — премьерный спектакль 19 июня, второй — тот, о котором идет речь.

Спектакль 19 июня 2014

Бешеный клавесин 29 октября 2014

Признаюсь, до конца спектакля выдержал, во-первых, из-за того, что артисты играли с полной отдачей — то уморительно, то трогательно. А во-вторых, я знал, что в «When I’m laid in earth» клавесина нет и можно будет, наконец-то, послушать голос главной героини в главном номере спектакля.

В целом мне показалось, спектакль стал еще лучше. Движения в группах стали более синхронными, ансамбли (и на премьере очень достойно звучавшие) — более слитными. И столь же великолепен в аристо­кратически элегантном шалопайстве был Владимир Магомадов, которому, как мне показалось, было бы не слабо озвучить не только Духа, но и Дидону. До новой встречи, любимый спектакль! Очень надеюсь, что с укрощённым клавесином).

Похожие темы

DIDO (Новая Опера 28.06.2014)

Благословенны третьи спектакли, ибо они лишены премьерной публики, пытающейся захлопать в каждой паузе, как это было на первом спектакле. Сегодня аплодировали по делу

«Королева индейцев» на фестивале «Золотая маска»

Оказывается, новое возможно даже в таком признанно музейном жанре, как музыка барокко. Тому пример — появление в репертуаре Пермского театра оперы и балета спектакля «Королева индейцев»

«Волшебная флейта» – объединение кланов

Об уникальном подвижническом образовательном проекте «Институт театра» я узнал после концерта «Час Моцарта» в КЗ ММДМ, на котором студенты АХИ исполняли произведения композитора