Счастливая жизнь «Манон» (МАМТ 27.07.2016)

В почти уже минувшем сезоне две премьеры получили на орехи от уважаемых критиков по одной и той же причине — не оправдали надежд на «что-нибудь эдакое». Вторая из них — философски утонченный «Дон Паскуале» Тимофея Кулябина в Большом театре, а хронологически первой была «Манон», поставленная в МАМТ Андрейсом Жагарсом, на которой особенно отчетливой была вилка между радушным приемом публики и заунывно брюзжащим хором официальных рецензий в центральной прессе. Властителей дум нельзя разочаровывать — они этого не прощают.

Тем временем, как раз к концу сезона «Манон» вступила в благодатную для спектакля пору. Забылась премьерная суета с ежедневным втаптыванием мизансцен и пением до упаду в атмосфере тотальной срочности, артисты осмыслили и отшлифовали роли — самое время навестить героев.

Нет смысла обходить или маскировать то, что представленная в опере Массне история Манон Леско — поверхностна, грешит против бытовой логики чувств и местами напоминает мыльный сериал — настолько искусственными выглядят некоторые повороты сюжета. Но, во-первых, кому они нужны эти логичные оперы? А во-вторых, в такой слабости — потенциал для режиссерских амбиций, возможность рассказать свою историю, сделав ее ближе современному зрителю и не расплескав суть.

Эту задачу в полной мере решил Андрейс Жагарс. Режиссер, известный куда более радикальными интерпре­тациями классики, на сцене МАМТ отказался от внесценических приемов, ставших неотъемлемой частью современной европейской оперной постановки, обратился за разгадками к музыке Массне, запасся юмором, и, использовав артисти­ческий потенциал труппы театра, создал спектакль, который по нашим временам можно назвать вполне традиционным.

Перенос действия во вторую половину XX века происходит гладко. Отношения героев не претерпевают изменений, несмотря на кардинальную смену исторических обстоятельств и уклада жизни. Магистральная линия «Манон + Де Грие = ?!» детально продумана и представлена достоверной цепью событий от рассыпавшихся бус, послуживших поводом для знакомства в здании вокзала, до ловко придуманного режиссером повода для ареста Манон и финальной встречи у полицейского участка. Скоропостижная смерть Манон от этого не стала менее внезапной, а её двойственность в отношении к Де Грие — более логичной, но здесь все вопросы к оригиналу. Отношения главных героев представлены с трогательной чувственностью и, не побоюсь слова, — эротизмом. Но не в современном понимании, когда наготой и физиологией не удивить даже дошкольников, а с тем утонченным сочетанием продуманной небрежности одежд и целомудренной откровенности («манкости») движений, которым, в свое время, завоевала мир Бриджит Бардо.

И здесь самое время произнести сакраментальное: все изощрения постановщиков остались бы прожектами на бумаге и сотрясением воздуха на репетициях, если бы не нашли воплощение в работах исполнителей ролей. Я уже чувствую, что начинаю растекаться мыслями, рискуя превратить краткую заметку о спектакле во что-то неприлично обстоятельное и громоздкое, поэтому лишь кратко упомяну, что с энтузиазмом ждал встречи с любимыми артистами в небольших ролях, с удовольствием послушав Валерия Микицкого — злосчастного Гийо, Феликса Кудрявцева — графа Де Грие, Антона Зараева — Леско. Но все-таки опера Массне по праву принадлежит двум главным героям, и успех спектакля — в полной вокальной и актерской убедительности исполнителей ролей Кавалера Де Грие и Манон Леско.

Свежий и ясный голос, про­фесси­ональная деликатность по отношению к партнерше в мизансценах и дуэтах и, наконец, отличающее лучших сынов Кавказа сочетание темпераментного напора и неотразимого обаяния — таков кавалер Де Грие в исполнении Липарита Аветисяна. Певец уже покорил московскую публику, доказав, что, несмотря на молодость, способен создать убедительный образ лирического героя. Он уже закрепил успех, спев роль совсем другого плана — Принца в еще одной премьере МАМТ — опере Прокофьева «Любовь к трем апельсинам». Лично для меня тенор стал одним из главных открытий сезона, и, надеюсь, следующий сезон подарит новые впечатления от его новых ролей.

Несмотря на то, что Евгения Афанасьева давно поет в МАМТ и не так уж редко выходит на сцену, именно Манон заново открыла для меня певицу. У нее долгое время не было больших ролей, не считая Лючии ди Ламмермур, слышанной уже так давно, что с трудом вспоминаю подробности. Да и, по моим ощущениям, голос Евгении Афанасьевой при уверенном звучании на верхних нотах тяготеет больше к романтическому спинто, чем к колоратурным кружевам бельканто — именно то, что нужно для Манон, ставшей звездной ролью певицы. Нежные пианиссимо и мощные «гвозди» на крещендо, безупречные легато и аккуратные филировки, излучающий свет тембр и воздушная легкость — вокально главная героиня была очаровательна и практически безупречна. В образе порывистая девичья угловатость сменяется вальяжным шармом, но возвращается в финале, когда неугасающие чувства Манон до последнего вздоха поддерживают умирающее тело — такое пластическое развитие рифмуется с музыкой, в финале воскрешающей темы из первого действия. Объятия, ласки, поцелуи, которых по действию предостаточно, получились в точности на тонкой грани между условностью и натурализмом — что, конечно, является заслугой обоих партнеров.

Главная ударная сила оперы Жюля Массне «Манон» — все-таки не сюжет, а волшебной красоты музыка, в которой есть и язык сквозных тем, и арии, и непрерывное действие, и соседство (а местами и соперничество) оперной элитарности с элегантной обработкой современной композитору народной музыки. Все это в полной мере прозвучало в оркестре, ведомом Феликсом Коробовым. Музыка то заставляла затаить дыхание, то провоцировала на улыбку вместе с героями, а то и вызывала стайку разбегающихся по спине холодных мурашек — под тревожный фагот Анастасии Батраковой, перекликающийся с флейтой Павла Магаева под чуткие литавры Дениса Петрунина.

Украшением спектакля стали хоры, не столько повествующие что-то конкретное, сколько погружающие в атмосферу сцен — с водопадом пластических решений и фейерверком костюмов… как, я еще ни слова не сказал о костюмах Кристине Пастернака, ставших героями абсолютно всех премьерных рецензий? О, кто видел знает, а кто не видел, поверьте — это отдельная история постановки, достойная самых восторженных слов. Но лучше все-таки увидеть — просто не забудьте бинокль, когда соберетесь в МАМТ на «Манон».

Похожие темы

Премьера «Манон» в МАМТ: любовь, винтаж и дежа-вю

Опера «Манон», написанная Жюлем Массне, исключительно редко гостит в Москве, а восприятие редкостей нуждается в сравнениях, в точках отсчета. Поэтому вместо того, чтобы с места в карьер перейти к премьере в МАМТ, несколько слов о самой опере

«Дон Паскуале» в Большом театре — чуть больше, чем комедия

Опера «Дон Паскуале», увидевшая свет в 1843 году, — последняя комическая опера Доницетти и, возможно, вообще последняя опера-буффа в традиционном для XIX века понимании