Андрей Валентий в Камерном зале ММДМ

Сразу и не вспомнить, когда последний раз в Москве с сольным концертом в камерном репертуаре выступал кто-нибудь из признанных оперных басов. А ведь традиция исполнения оперными певцами классических романсов и песен восходит именно к басу — Федору Ивановичу Шаляпину, чье имя неизбежно витает над каждым певцом, поющим со сцены «Элегию» Массне или «Благословляю вас, леса». В условиях столь странного исполнительского дефицита было особенно приятно узнать, что в Камерном зале ММДМ выступит Андрей Валентий.

Популярность певца носит поистине народный характер. Он не участвует в громких телевизионных проектах, не мелькает на страницах прессы, тем не менее, достаточно широко известен любителям оперы, является ведущим солистом Национального академического Большого театра оперы и балета Республики Беларусь, выступает в европейских театрах и даже записал сольный альбом, что при сегодняшнем состоянии индустрии звукозаписи — существенное достижение.

Вместо изначально заявленного Дмитрия Сибирцева певцу аккомпанировала (и в первом отделении выступала в качестве конферансье) солистка Белорусской государственной филармонии Татьяна Старченко, известная не только как концертирующая пианистка, но и как автор проектов, направленных на популяризацию классической музыки.

Когда речь идет о концерте русских романсов, подробно разбирать технические аспекты пения — сродни моветону. В этом репертуаре самые сложные задачи стоят перед исполнителями не в области вокальной техники, а в необходимости полноценно прожить каждое короткое произведение и донести свои чувства до публики. Качества, позволяющие наполнить эмоциями романс, не развиваются тренировками, а являются свойствами души — поэтому певцов, успешно поющих камерный репертуар, значительно меньше, чем оперных «звезд».

В наше время «европеизации» оперного вокала даже в русском репертуаре чаще всего звучат — да, сфокусированные и звонкие, — но, увы, слишком аккуратные и деликатные на нижних нотах басы (которых все-таки правильнее называть бас-баритонами). На пресновато-стерильном фоне «евростандарта» голос Андрея Валентия — долгожданный праздник густого, сочного тембра и объемного звука с той неописуемой словами вибрацией, которой наполняет зал звучание центрального баса. Пожалуй, это главное впечатление от концерта певца, которого до этого приходилось слышать по записям, лишь намеками передававшим природное богатство его голоса.

Название концерта, вынесенное в заголовок этой рецензии, настраивало на классический русский романс, и ожидания публики оправдались с лихвой. Разнообразие программы приятно удивило: Рахманинов, Чайковский, Бородин, Мусоргский, Глинка, Малашкин, Массне, Свиридов, Кабалевский. Список разноплановых произведений, требующих от исполнителя вокальной и артистической многогранности, заинтриговал еще до появления певца на сцене.

Тон первому отделению задали открывшие концерт два романса Чайковского — выигрышный басовый номер «Благословляю вас, леса» и одна из жемчужин камерного наследия композитора «Нет, только тот, кто знал». Думы Гете неожиданно получили органичное продолжение в, наверное, самом известном романсе Бородина на стихи Пушкина — «Для берегов отчизны дальной» и последовавшем откровении А. К. Толстого «На нивы желтые». Интонационно романсы объединились в цикл переложенных на музыку сильных чувств и печальных размышлений, позволивший Андрею Валентию проде­монстри­ровать бережное отношение к музыкальному и поэтическому материалу. Исполнитель мгновенно подстроился под небольшой объем камерного зала, укрупняющего голос, и не зло­употреблял оперными форте, зато во всей красе показал свое умение петь пиано. Самый продолжительный из импро­визиро­ванного цикла романс Бородина почти полностью прозвучал на пиано, очерчивая каждое слово, и лишь затем, в кульминации «На нивы желтые», голос поднялся до форте, поставив яркую эмоциональную точку в «серьезной» части отделения.

Энергичная серенада Дон Жуана стала мостиком к «легкой» программе — номерам, в которых акцент с проживания чувств героев смещается на умение артистично рассказать историю. После щеголяющего задиристыми форте Дон Жуана по-шаляпински гротескно прозвучала «Песня о блохе» Мусоргского — настолько ярко, что невольно показалось, будто песни с темпераментным лицедейством артисту ближе, чем степенные статичные раздумья. Последовавшая «Попутная песня» Глинки стала, пожалуй, единственным откровенно неудачным номером концерта — певец, в погоне за «скорострельностью» сначала убрал громкость голоса, а затем и вовсе снялся с тембра. В результате рефрены пропали за экспрессивным сопровождением рояля, а то, что было слышно, свидетельствовало, что успеть за взятым темпом певцу все-таки не удается.

В конце первого отделения Андрей Валентий заготовил для публики сюрприз: вне программы был исполнен романс «Трудноисполнимое желание» из иронического цикла Шостаковича «Пять романсов на слова из журнала ‘Крокодил’». Неожиданную пикантность короткому сюжету про горе-альфонса придало то, что невесту он ищет в Москве. Добрый юмор был по достоинству оценен слушателями.

Второе отделение было составлено из песен-переживаний, обнажающих личную драму. «Утро» Рахманинова стало экспозицией к страстному «О нет, молю, не уходи», за которым была исполнена кульминация концерта — трагически размеренный романс Свиридова на стихи Бернса «Всю землю тьмой заволокло». В нем к исполненному безысходности тексту певец органично добавил яркий сценический образ, естественным образом объединивший номер со следующим — дождливой «Петербургской песенкой» Свиридова на стихи Блока. Отчаянное обращение «О, если б мог выразить в звуке» с мощным форте было оттенено знаменитым шаляпинским номером — «Элегией» Массне, выразительно завершившейся на задумчивом пиано. Отогнать невеселые думы, в которые неизбежно погружает вдохновлявшийся преимущественно трагедией русский романс, была призвана завершившая программу шуточно-героическая серенада Дон Кихота. Популярное произведение Кабалевского прозвучало гимном жизнерадостности, и зал утонул в овации…

Подводя итог, пожалуй, упомяну вскользь лишь о наиболее критичной, особенно для камерных произведений, особенности дикции певца, замеченной мной еще по записям. При общем достаточно четком произношении, согласные в, казалось бы, несложных фразах иногда бесследно пропадают. В результате без знания текста в «Элегии» не слышно «серп луны», а в серенаде Дон Жуана с ходу трудно понять, что же происходит в Альпухаре. Впрочем, эту особенность, досадную, но не фатальную, вполне можно оставить за скобками…

У оперных исполнителей не принято много петь на бис, и не редкость вполне успешные концерты совсем без бисов. Но Андрей Валентий, сполна отпев два отделения, подарил благодарно рукоплескавшему залу шесть номеров на бис, по-домашнему перейдя от высокого слога русского романса к человеческому теплу застольных песен. Прозвучали «Очи черные», «Вдоль по Питерской», «Живет моя отрада». Но особенно задушевно получились две украинские песни — задумчиво-мужественная «Дивлюсь я на небо» и восторженно-лирическая «Нiч яка мiсячна». Концерт завершился романсом Фомина «Только раз бывает в жизни встреча». Зрители аплодировали стоя — исчерпывающим свидетельством того, что концерт Андрея Валентия стал событием в музыкальной жизни Москвы.

Материал опубликован на сайте OperaNews.Ru

Похожие темы

Теория и практика романса от Дмитрия Корчака

На концертах абонемента никогда не бывает программки — таким образом, приглашаемые исполнители выходят на сцену именно с тем, что хотят спеть, при необходимости меняя программу на лету

Сергей Лейферкус и Семен Скигин в Камерном зале ММДМ (24.03.2016)

Позволю повториться: для камерных произведений, помимо голоса, в гораздо большей степени, чем для оперы, необходима бессмертная душа — та составляющая исполнения, которая оживляет героев и доносит их чувства в зал

«Зимний путь» Маттиаса Гёрне

Вам когда-нибудь хотелось слушать, например, «Песни и пляски смерти» или рахманиновский Op.38 в сопровождении видеоряда? Если да, то беру свои дальнейшие слова обратно. А для оставшихся у голубых экранов — продолжу.

Сольный концерт Нажмиддина Мавлянова в РЗК

За неполные четыре года Нажмиддин Мавлянов стремительно прошел путь от подающего надежды приглашенного исполнителя до не нуждающегося в представлении тенора-премьера, чей репертуар в МАМТ — двенадцать главных ролей.