Илья Кузьмин — «Ямщицкие песни» (Новая Опера 12.02.2015)

Цикл баритоновых концертов «Вокальные перекрестки» в Новой Опере, организованных (и бессменно аккомпанируемых) Дмитрием Сибирцевым к 90-летию Ирины Архиповой, в точности соответствует названию. В том смысле, что в программах концертов цикла звучит музыка, перпендикулярная не только тому, что мы привыкли слышать в исполнении тех же певцов на оперной сцене, но и вообще традиционному содержанию академических концертов.

В первую очередь отдам должное смелости организаторов. Выбрав для концерта песни, из которых больше половины входит в популярный застольный репертуар, неминуемо услышишь брюзжание про «дурновкусие на потребу любителям очей черных» — обычно, от людей, которые видимостью здорового про­фесси­онального снобизма маскируют свое ханжество. Ведь и оперные певцы на дружеских посиделках если поют, то отнюдь не каватину Дандини. Даже не «Спит стрелецкое гнездо». И если любишь петь — как не подтянуть! А если петь не любишь — что ты делаешь в зале, сухарь?

Ведь это даже неловко озвучивать: качество концерта определяется не репертуаром, а участниками. В сольном концерте вообще достаточно одного имени, и лично мне в данном случае это имя внушало вдохновляющий энтузиазм. Илья Кузьмин — не только опытный певец, чье имя много лет составляет славу Новой Оперы, но и мастер камерного жанра. Тонкий, исключительно культурный исполнитель, наделенный талантом подавать произведения академично — но без сухости, неотразимо задушевно — но без развязности. В лирических ролях на сцене эти качества певца — гарантия удовольствия для слушателя (из недавних работ — изысканный и мужественный Меркуцио), а в камерном жанре — залог незабываемых ощущений от щедрости, с которой артист отдает эмоции залу.

Если вы не вокальный педагог и не концерт­мейстер в учебном заведении, то, скорее всего, вам довелось слышать не так много омерзительных исполнений, скажем, «арии про Матильду» или ариозо Онегина. Зато сколько вокруг леденяще ужасных, растиражированных записями и салонным музицированием, исполнений, скажем, «Ямщик, не гони лошадей» — с разудалым горлопанством, с натужными тремоляциями, с бесконечными кривыми ферматами (не меньше двух в каждом куплете). Неудивительно, что сами названия таких песен стали пугалом для людей, потчующих свой вкус музыкой с высоким порогом вхождения для исполнителей, что (увы, лишь отчасти) гарантирует отсутствие душевной травмы для слушателей.

В исполнении Ильи Кузьмина академическая строгость магически неразделимо сплавляется с незамысловатым (а иногда — нарочито, стилизованно простонародным) содержанием песен с куплетной формой и несложной музыкой. Ухо замечает: отсутствуют традиционные упрощения мелодий (в оригинале Гурилёва колокольчик звенит не так уж однозвучно), повторы рефренов и куплетов, а ферматы сокращены до необходимой единственности и изящно контролируются. Сердце замечает: …а вот сердце ничего не желает замечать! Очищенные от вульгарной шелухи песни дарят то, ради чего их авторы брались за перо — непосред­ствен­ное восприятие чувств автора, проживаемых тонко чувствующим исполнителем.

Илья Кузьмин непринужденно решает самую сложную задачу «ямщицкого» репертуара: в равномерно построенных многокуплетных песнях нет ощущения куплетности. Непрерывный рассказ ведется с живой интонацией, не допускающей повторов. Технически это достигается совершенным знанием и умением использования возможностей голоса — тембровых красок и динамических оттенков. Но столь же важно то, что Илья Кузьмин умеет ненавязчиво устранять дистанцию со слушателями. Без преувеличенно приглашающих жестов с авансцены или, боже упаси, разгуливания «в платье простом» между рядами, на время концерта зал стал сплоченной компанией, собравшейся послушать одного из своих. Это ощущение, во многом созданное личным обаянием артиста, сделало исполнение даже самых, казалось бы, «цыганистых» песен, вроде «Эй, ямщик! Гони-ка к Яру!» неоспоримо естественным.

Михаил Сегельман, ведущий цикла «Вокальные перекрестки» (да и практически всех мероприятий в Новой Опере), сумел найти тон конферанса, располагающий к общению и соответствующий необычному сочетанию застольного репертуара с академическим исполнением. Его рассказы были не только по-настоящему интересны, но и давали возможность певцу отдохнуть — что позволило провести полуторачасовой концерт без антракта. На бис, выдержав стилистику, Илья Кузьмин исполнил «Липа вековая».

Концерт с самым, казалось бы, спорным репертуаром прошел с большим успехом и достойно занял место в ряду ярких впечатлений на «Вокальных перекрестках» Новой Оперы.

Фотографии: Даниил Кочетков

Похожие темы

«Игроки» и «Маддалена» в Новой Опере

В Новой Опере состоялась премьера двух неоконченных опер XX века — «Маддалена» Сергея Прокофьева и «Игроки» Дмитрия Шостаковича

DIDO на «Золотой маске»

Через четыре дня будут объявлены победители «Золотой маски». Относиться к фестивалю можно по-разному, но соревновательный мандраж — святое.

Анджей Белецкий исполнил песни Шопена и Монюшко (Новая Опера 10.02.2015)

Это был уникальный концерт в Новой Опере. Анджей Белецкий — певец с польскими корнями — пел польские камерные произведения. В первом отделении звучали песни Фредерика Шопена, и это тот случай, когда за одно отделение материал был почти исчерпан