«Анна Болейн» — первая из «женской» серии лирических трагедий итальянского периода Доницетти. Уступая в популярности «Лючии ди Ламмермур» она, тем не менее, не сходит с подмостков крупнейших оперных домов мира. Но до Москвы эта опера доходила лишь в виде трансляций из Нью-Йорка или Вены и однократного концертного исполнения сокращенной версии Театром оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории в 2007 году. И вот — концертное исполнение в весьма представительном составе, которое можно без натяжки назвать московской премьерой.
Главную партию спела Эрмонела Яхо, несколько лет назад уже представившая в своем московском концерте финальную сцену из «Анны Болейн». К сожалению, объявление о болезни певицы в этот раз лишает возможности объективно оценить ее вокальную форму и качество исполнения. В первом отделении голос звучал тускло и редко отрывался от оркестра. Благо, в этой масштабной опере остальные герои щедро одарены композитором белькантовыми кружевами и есть что послушать даже без харизмы главной героини. Но после антракта ситуация радикально изменилась к лучшему. Если в первом действии верхние ноты в «Come, innocente giovine» и финале прозвучали максимум «на зачет», то во втором действии певица показала то, чего от нее ждали слушатели. В дуэте с Джейн по-настоящему захватывающи были головокружительные взлеты и драматические падения голоса, а венчающая оперу сцена сумасшествия с «Al dolce guidami» наполнила большой зал акапельными пианиссимо, спетыми без заметных технических трудностей. Если что-то и можно было поставить в упрек певице во втором действии, то разве что преувеличенную мимику, да чересчур активное «пение руками», скорее приставшее цыганке, чем особе королевских кровей.
Партия Джейн Сеймур по объему и сложности почти равна партии Анны и дает возможность певице блеснуть техникой, а то и затмить титульную героиню. К сожалению, соперница главной героини, исполненная американкой Кейт Олдрич, по вокальной части вызывала вопросы на протяжении всего спектакля. В нижнем регистре чувствовался привкус «химии»: ноты исправно пропевались, но их насыщенность у Олдрич, формально являющейся меццо-сопрано, уступала звучанию нижнего регистра сопрано Яхо. Особенно это было слышно в драматичном дуэте из второго действия, где оба голоса опускались до крайних нижних нот. Вдобавок, верхние ноты Олдрич брала приступом и не всегда чисто, а фиоритуры выпевались без должной легкости и не всегда опрятно, выдавая недостатки техники, ограниченность диапазона и подвижности голоса.
Объемную партию Генриха VIII спел итальянский бас-баритон Симоне Альбергини. При убеждающей технической оснащенности у певца на переходных нотах и в нижнем регистре слышен неприятный дребезг, размывающий интонацию и «торчащий» в ансамблях. И здесь во втором отделении произошли изменения к лучшему — в дуэте с Джейн голос Альбергини звучал вполне по-королевски.
Сложилось впечатление, что тенор Диего Сильва, певший Перси, поначалу растерялся, из-за чего голос некоторое время настраивался, звуча неоднородно, с жидковатым вибрато и подволакиваниями при ходах в верхний регистр. Пожалуй, лишь в дуэте с Рошфором, все в том же благословенном втором действии, Сильва показал достойную бельканто ровность, впечатляющую кантилену и светлый лирический тембр. Впрочем, скорее всего, причина неидеального звучания 26-летнего тенора из Мексики — его молодость и, как следствие, — недостаток опыта.
Дарья Телятникова глубоким, ярким и подвижным меццо исполнила небольшую партию Сметона с сольным номером «Tutto è deserto». Молодой солист Большого театра Константин Шушаков в партии Рошфора показал чуть заглубленный, но ровный и звучный баритон красивого тембра, удачно вписывающийся в белькантовую стилистику. Еще один молодой певец — Игорь Морозов — спел офицера охраны Харви матовым голосом, хорошо контрастирующим с «итальянистым» тенором Диего Сильвы.
Академический Большой хор «Мастера хорового пения» звучал вполне достойно своего названия. Особенно хороши были два хора во втором действии — изящный двухголосый мужской хор «Ebben? Dinanzi ai giudici» и женский «Chi puo vederla».
Возможно, большое пространство Концертного зала им. Чайковского спровоцировало дирижера на экспрессивное ведение оркестра. Уже в увертюре оркестровый напор был избыточен, из-за чего звук местами был жирным, непрозрачным. Да и баланс групп оставлял желать лучшего — например, в кульминационной части увертюры за ударными пропадали другие инструменты. На протяжении концерта оркестром перекрывались почти все кульминации арий и ансамблей. При этом, в свободное от тутти время, Академический симфонический оркестр Московской филармонии, ведомый маэстро Марко Замбелли, звучал не только слаженно, но и изысканно. Особо отмечу умение дирижера в ариях оставлять короткую паузу перед кабалеттой, но сохранять натяжение, не давая публике зааплодировать.
Возможно, уровень исполнения не вполне соответствовал эмоциональному градусу ожиданий самых придирчивых меломанов, но, в любом случае, вечер был обречен стать событием. Ведь «Анна Болейн» — не только один из шедевров бельканто, но и долгожданная редкая гостья в Москве, а редким гостям должно прощать и легкое недомогание, и мелкие чудачества.
Опубликовано на сайте ОпераНьюс
Добавить комментарий