Спешу исправить величайшую несправедливость! Я ведь побывал на четырех спектаклях «Дона Карлоса» в БТ, по два каждого состава, а рассказал только об одном составе — певшем 4 февраля. Ну, а на второй день в «Дон Карлосе» вообще «наши в городе» — в смысле все свои! Зная артистов, я не сомневался, что впечатление от этого состава будет столь же сильным. Хотя все будет по-другому!
Надо сказать, что этот «Дон Карлос» стал у меня уже двенадцатым, так что есть, что вспомнить и, главное, с чем сравнить. Постановка шикарная — и не только в смысле костюмов и антуража. Она очень внятная по смыслу и самодостаточная эстетически. Видно, что режиссер уважает певцов и понимает, что именно они — самое главное, без них ничего не получится! А певцам, соответственно, такой подход нравится, и они, по-моему, с удовольствием выступают в этом спектакле. И составы постепенно меняются — то один ввод, то другой. Ну, и вот теперь такая медленно ползущая ротация и привела к тому, что в этом составе не осталось ни одного иностранного певца (кроме дирижера — он был тот же — Сагрипанти, но он тоже скоро ассимилируется).
Практически все участники спектакля 5 февраля произвели сильное впечатление. Анна Нечаева пела Елизавету с самых первых спектаклей этой постановки. Роль у нее сделана очень тщательно, продумано каждое движение, каждый взгляд. И играет она всегда настолько естественно, что, смотришь на ее героиню, сердце кровь обливается от сочувствия к ней. Эти нервные жесты, страдающие взгляды, решительная походка. И очень выразительное пение, ну, пожалуй, в этот вечер верх иногда звучал немного плосковато и резковато. Но Елизавета ее мне очень нравится — такая уязвимая и в то же время божественно-недоступная. Как великолепно она всегда играет сцену с Филиппом в его кабинете!
Выступление Агунды Кулаевой для меня — каждый раз событие, можно даже сказать, что праздник. Её Эболи — это интереснейшая работа — и вокальная, и актерская. Изумительно ровный голос, достаточно плотный и красивейшего тембра. Такого чистый и светлый наверху, плотный в середине и матово-бархатный внизу! Я бы сказал — интеллигентный звук. И умное пение очень приятно слушать. А смотреть — так вообще — умопомрачительная женщина! Блестящая придворная дама, страстная женщина, опасная соперница — все это сыграно без нажима, без излишней аффектации, с большим вкусом. И жесты очень выразительны, но часто там одного взгляда достаточно. Особенно запоминается дуэль взглядов между Эболи и Елизаветой. Или пронзительный взгляд Эболи на Карлоса в сцене в саду. Кульминацией, конечно, является ария Эболи, одна из самых драматичных и трудных у меццо-сопрано, но Агунда вложила в нее столько чувств и эмоций, что я в этот момент думал об Эболи как о реально существовавшей принцессе.
Сильное впечатление произвел Дмитрий Ульянов в партии Филиппа. И прежде всего — своим звуком. Это то, что называется большой голос — мощный, яркий, мясистый, объемный звук заполнял весь зал. Тотальный звук! С прошлой серии голос наполнился новыми обертонами, а актерский рисунок — новыми деталями. Например, очень запоминается жест, которым Филипп просит Родриго ди Позу остаться («Restate!»), с которого и начинается знаменитый дуэт у"фонтана". Но наибольшее впечатление произвела вся огромная сцена в кабинете, сыгранная Ульяновым очень активно, разнообразно, осмысленно и убедительно. Очень запоминающимися были интонации и все нюансы настроения в дуэте с Великим Инквизитором.
Кстати, о последнем. Пётр Мигунов очень интересно строит рисунок роли. На первый взгляд его Инквизитор не кажется всемогущим, но у него такой необычный грим, что в лице появляется нечто инфернальное и жуткое, и образ раскрывается постепенно, такое впечатление что фигура Инквизитора растет на глазах. И звучит он сначала строго и внятно, а потом уже — безапеляционно. Единственно, там почти всегда почему-то есть фрагмент, где буквально две три фразы у Мигунова звучат немного тускловато, особенно на фоне предыдущих. Впрочем, может мне показалось, или там просто такое вот неудобное место.
У Олега Долгова Карлос несчастный, немного нервный, но не суетливый и не нытик (каким он иногда получается у других исполнителей). Пожалуй, еще ощущается небольшая скованность в сценическом рисунке, поэтому иногда Карлос кажется уж слишком подавленным и вечно хмурым, но вокально всё выглядит весьма и весьма достойно. Голос звучит уверенно, в том числе и в верхнем регистре в самых трудных местах. А середина тоже плотная, надежная, есть полноценный нижний регистр.
С особым нетерпением и любопытством я ждал выхода на сцену Василия Ладюка, ведь это был его дебют в партии Родриго. Надо сказать, что певец верен себе: качество исполнения очень высокое. Ровнейший звук благородного и очень приятного тембра, мягчайшее легато, кантилена на очень длинном дыхании, каждая нота впета и тщательно отделана. Особенно поразила меня отделка динамических оттенков, ибо благодаря Ладюку я в этот вечер открыл для себя в партии Родриго несколько новых моментов. Например, в сцене, когда Родриго рассказывает Елизавете о страданиях Карлоса и просит его принять, в этом красивейшем кантабиле «Carlo ch’e sol il nostro amore» среди затейливых форшлагов и подвижных триолей обнаружились две самые настоящие трели, весьма изящно исполненные — одна на пиано, а вторая — вообще на пианиссимо с тремя буковками ppp (я потом не поленился и скачал объемный клавир оперы). А еще до этого Родриго, скрытно передавая ей письмо Карлоса, предупредил ее о письме на таком пианиссимо, которое звучало как совсем тихий шепот и, тем не менее, его было прекрасно слышно в зале.
А уж исполнение сцены с Карлосом в его темнице я вообще никогда не забуду. Ладюк пел, в принципе, совсем не громко, хотя, конечно, все кульминации — на форте и фортиссимо с как будто останавливающими дыхание ферматами. И никаких внешних эффектов в его пении не было, но там было очень много обертонов и оттенков, и опять прозвучала трель, которую я раньше не замечал. Но все равно не это оказалось главным. Дело в том, что Ладюк так играл, что я даже на какое-то время забыл, как он пел. Родриго у него был не символом дружбы, чести, смелости и благородства, а прежде всего живым человеком с очень живыми чувствами и эмоциями. например, еще в сцене в садах королевы, он так активно и эмоционально стал наступать на Эболи, что та даже не успела вытащить нож из веера.
А еще я раньше думал, что в предпоследней картине есть красивая и сложная ария Родриго, которую все баритоны на конкурсах поют… а тут было полное впечатление, что раненый человек действительно умирает: у него уходят силы, слабеет голос, прерывается дыхание, а потом он падает замертво… Выглядело это весьма натурально и произвело на меня столь сильное впечатление, что я никак не мог потом сосредоточиться на продолжении оперы. Кстати, табуретка тоже сыграла свою драматическую роль: сначала Родриго пытался на нее опереться. а последним движением — видимо, в предсмертной в судороге — с силой отшвырнул ее в сторону — так, что она вылетела в кулисы.
В общем, это был настолько эмоциональный спектакль, что я от волнения не мог о нем внятно рассказать и решил посмотреть еще раз — 7 февраля, хотя первоначально идти не планировал (и вообще, меня ждали в двух других интересных местах). И, конечно, любимые артисты меня не разочаровали. Агунда Кулаева спела еще лучше, еще драматичнее, Дмитрий Ульянов продемонстрировал классный звук, может быть, не такой мощный, но еще более разнообразный и обертонистый. Впрочем, другой состав, на который я в последний день тоже еще раз пошел, тоже спел и сыграл еще лучше! Какой чудесный спектакль! Он дает возможность блеснуть мастерством каждому певцу! И все они мне очень дороги! Спасибо!!!
Фото: Федор Борисович, Александр Шварценштейн
Добавить комментарий