Чародейка (Большой театр 05.04.2014)

Изначально у меня было три семейных комплекта билетов — по количеству исполнительниц Кумы. Но, поскольку Анну Нечаеву все-таки в итоге ангажировал МАМТ для долгожданной премьеры «Аиды», пришлось отдать один комплект и смириться с тем, что одну из любимых московских певиц Чародейкой в этот раз не услышу. Все равно спектакль был хорош. В этом составе на сцене правили Князь и Княгиня.

Валерий Алексеев — всем князям князь — плотный пробивной баритон, без слышимых препятствий поющий форте над оркестром и, что особенно приятно слышать у драматического баритона, обладающий стабильным мецца воче. Отличная дикция, что для заковыристого псевдо-древнерусского текста «Чародейки» особенно важно. Актерски — крепкий образ с великолепным лицедейством. (сейчас увидел в программке, что Валерий Алексеев поет сегодня Князя второй день подряд — по-моему, это что-то вроде про­фесси­онального подвига)

Под стать Князю и Княгиня — не устаю любоваться в этой роли Ириной Макаровой. Завидую Самаре, где Ирина Макарова недавно пела Амнерис. И завидую себе каждый раз, когда слушаю Княгиню Ирины Макаровой. Феноменальный голос — огромного объема, при этом аккуратно звучащий. Ошеломляющее впечатление от вокального совершенства партии дополняется актерским совершенством образа.

Специфика «Чародейки» — довольно корявое либретто, изобилующее выспренными словечками, местами натуралистичное, местами, чего уж, — глуповатое. Поэтому исполнители главных партий ходят по лезвию: чуть пережмешь с эмоциями — здравствуй, Вампука, невеста африканская. Но много вы видели умных либретто?:) Хороший исполнитель сделает шедевр из любого материала — очарует, заставит слушать не дыша и резонировать в сердце любой текст. И в этом смысле Ирина Макарова и Валерий Алексеев «сделали» спектакль. Лучшей сценой на этот раз для меня стал дуэт Князя и Княгини из второго действия — слушал не дыша!

Олег Долгов — по-моему, лучший из московских теноров, регулярно поющих «тяжелый» русский репертуар. Свежее доказательство тому — его исполнение партии Собинина (с «Метелью», да!) в сентябрьском царском подарке от Валерия Полянского. Если принять как должное некоторые особенности тембра (широковатую манеру звуко­извлечения и жидковатое вибрато на мецца воче), то Княжич получился достойным своих «родителей». «Гвоздевые» форте с верхними нотами Олег поет сног­сшиба­тельно — в эти моменты кажется, что зал Исторической сцены маловат для его голоса. В целом крепкое и красивое исполнение с фирменным русским распевом и героическо-романтическим образом певца — дебют Олега Долгова в партии Княжича оставил у меня самое приятное впечатление.

Не могу, к сожалению, сказать того же про Ангелину Никитченко. Певица Молодежной программы БТ, насколько знаю, не только впервые спела Куму (раньше я ее слышал в этой постановке Полей), но и дебютировала в своей первой большой партии на Исторической сцене Большого. У меня сложилось ощущение не только неготовности к столь серьезной партии, но и серьезных изъянов школы. Верхние ноты часто звучат оторванно (т.е. певица оста­навли­вается, меняет позицию и выдает верхнюю ноту «другим голосом»). При ходах наверх часто случаются поджимания — звук становится плоским, заглубляется и звучит без вибрато (что на слух очень утомительно). Но самое печальное — неточное интонирование (тенденция к занижению, нередко — плохое удержание тона на легато) и непобедимая манера возить звук. А еще печальнее то, что за полтора года, которые я слежу за Ангелиной Никитченко, слышу примерно одно и то же. У певицы роскошные природные данные — огромный голос с драматическим потенциалом примадонны, но, увы, его обработка оставляет желать много лучшего.

Заменив изначально значившегося в программке Владимира Маторина, Мамырова еще раз спел Вячеслав Почапский, один из моих любимых артистов Большого. Спел, как всегда, шикарно, правда, на поклоны в этот раз не вышел (ну, правда — сколько ж можно, каждый день кланяться?:)

Что-то я про Кудьму ничего не сказал, а надо — ведь 2 апреля в маленькой роли Кудьмы выходил еще один мой любимый артист Большого — Николай Казанский, у которого все персонажи получаются изящными и невероятно артистичными, будь то Пинг, Цунига или даже прокофьевский Инквизитор. Кудьма у него — скорее, не патологически злой колдун, а лесной отшельник-знахарь, выполняющий профес­сиональный долг (пришли за ядом — что ж, надо дать яд:) По контрасту в очередь Кудьмой выходит Андрей Архипов, у которого изумительно цельно получается страшенный сказочный злодей — как только княгиня его поцеловать осмелилась. В обоих случаях остается жалеть, что роль Кудьмы в этой постановке Большого здорово сокращена (у Чайковского для колдуна было даже что-то вроде ариозо).

Интересны были оба Паисия — у Леонида Виленского точнее получился авторский образ — вороватый забулдыга, цинично рядящийся в рясу, а Паисий Михаила Серышева был более утонченным, более сладкоголосым и более комичным.

Традиционно после окончания очередного блока я в печали — теперь ждать встречи с «Чародейкой» до следующего сезона (а если как в этот раз — то и целый год). Что ж, главное — есть чего ждать:)

Похожие темы

Чародейка (Большой театр 02.04.2014)

Насколько знаю, осенне-зимнего блока «Чародейки» не случилось из-за премьеры «Дона Карлоса», употребившей все тактические ресурсы театра. Тем долгожданнее была встреча.

Прощальная «Волшебная флейта» в Большом

Похоже, в Большом закончилась история еще одной постановки. На состоявшемся сегодня утреннике имени Грэма Вика неожиданно выяснилось, что завтра его «Волшебную флейту» будут давать последний раз.

Два лица «Чародейки»

В свое время поставленная в Большом театре «Чародейка» удивила меня непривычным текстом. Я сравнил тексты либретто, отметил для себя различия и сформулировал мнение, которым делюсь с условием