Я, к сожалению, не очень молод. Но и, к счастью, не очень молод. Поэтому неоднократно видел замечательную «Хованщину» в постановке Баратова с декорациями Федоровского в Кировском и Большом театрах и, как-то, даже в Кишиневе во время гастролей там Большого театра. И как забыть образы, созданные в этом спектакле великолепными мастерами прошлого?
Как забыть Артура Эйзена — Ивана Хованского? Как забыть Досифеев — Ведерникова, Охотникова, Нестеренко? Как забыть Богачеву и Синявскую в роли Марфы? Или Марусина — Андрея Хованского? Или Голицыных — Райкова, Плужникова? А каким роскошным был рассвет на Москве-реке! Да и другие декорации не уступали этой. Все это очень свежо в памяти, как будто было только вчера. Единственное, что несколько напрягало тогда, несмотря на ярчайшие актерские и зрительные впечатления, так это то, что всегда было ощущение, что спектакля «несколько многовато». Особенно это ощущалось в Кировском театре с его бесконечными антрактами.
И вот вчера я сидел, испытывая мучительное чувство, как постепенно, сцена за сценой, в меня «врастает» новый спектакль, тесня старый, классический. Спектакль сразу втягивает тебя в происходящее на сцене, не давая тебе передышки. Он немногословен и скуп на визуальные эффекты. Все строго, построено на оттенках серого, который оживляют только красный цвет стрельцов и зеленый петровцев. Декорации состоят из избы-ангара с двумя лестницами, кладка бревен в которой была переиначена на вертикальную, создавая эффект какого-то частокола. На сцене — столы и лавки, которые неожиданно превращаются в нужный момент в плахи. И это все. Этими средствами художник умудряется передать всю многослойность сюжета. И развитие сюжета только в этих декорациях не вызывает ни одного вопроса. Потому что в спектакле все сосредоточено непосредственно на взаимоотношениях героев и антураж тут не очень важен.
На сцене нет не только ничего лишнего, но и никого лишнего (что так раздражало, скажем, в премьере «Свадьбы Фигаро» в Новой опере, где на сцене постоянно ошивались, иначе и не скажу, неопознанные объекты, не имеющие к действию никакого отношения). Все поступки героев, их человеческие и социальные столкновения выстроены логично, остро, своевременно, динамично с первой минуты до самого финала, вызывая в конце чувство сожаления «Ну вот все и закончилось…»
Титель, правда, не был бы Тителем, если бы не внес в действие легкий «оживляж» в виде купания ребенка. Прием, конечно, умилительный и уже использованный им в «Севильском» (там, правда, высаживали на горшок). Мне это не показалось очень уж уместным во время пения Марфы, но и сильно не отвлекало от него.
И если постановка меня захватила целиком, то музыкальное воплощение в этот вечер было неоднородным и неоднозначным.
Оркестр под управлением Александра Лазарева звучал слаженно, был хорошо управляем и послушен руке дирижера. Небольшие «полеты фантазии» духовых и, кажется, единственное преждевременное вступление одного из оркестрантов — вот и все. что мне заметилось. На мой взгляд, оркестровая звучность иногда была чрезмерной, а темпы в арии Шакловитого какими — то странноватыми, «раздробив» для меня ее на отдельные фрагменты, но так уж «увидел» партитуру дирижер.
Об исполнителях. Одним из главных героев этой оперы, в которой, в сущности, нет ни одного абсолютно положительного героя, если не самым главным героем, является хор. С него и начну. Я не случайно в начале вспомнил гастроли Большого театра в Кишиневе в середине 80-х годов прошлого века. Именно там я был свидетелем редчайшего явления. После исполнения хора «Батя, батя…» публика так неистовствовала, что заставила его бисировать. А ведь это не «суперхит» из «Набукко». Так вот, хор вчера звучал замечательно слаженно от тишайшего пианиссимо до мощнейшего фортиссимо, соревнуясь с оркестром, подталкивающим его к этому. Он был воплощением русского народа с его страхами и чаяниями. Причем, перемещения по сцене были осмысленными и «упорядоченными» в лучшем смысле этого слова. Браво хор, браво Станислав Лыков!!! Исполнение пробрало до мурашек.
Князя Ивана Хованского в этот день исполнял Андрей Валентий. Исполнял замечательно. Красивый плотный полетный бас без слышимых вокальных проблем, безошибочно интонирующий, тембрально многокрасочный. Все это было подкреплено точной в деталях игрой. Каждый жест уместен и оправдан. Артист не свалился в «разлюли-малину» в очень опасной для любого актера «сцене с персидками», четко понимая грань допустимого. Думаю, исполнитель никого не оставил равнодушным.
Не менее порадовал и его сын Андрей, исполненный Нажмиддином Мавляновым. Голос его звучал ярко и азартно, когда он добивался Эммы, был приглушенно — мятущимся в финале. Каждая эмоция героя отражалась в этом голосе, вызывая в зрителях чувства от ненависти к герою в начале оперы до сочувствия и сострадания в финале. Отличное исполнение!
Валерий Микицкий исполнил партию Василия Голицына. Исполнил выверенно и вокально и сценически, создав яркий образ. Если бы не одно «но». Голос его имеет довольно назойливый, на мой слух, харАктерный оттенок и это для меня несколько снижает впечатление от его исполнения.
Марфа — Наталья Зимина. У певицы полновесное меццо с неплохо звучащими низами. Но центральный регистр звучит, подчас, как мне показалось, несколько суховато и бескрасочно. Кроме того, есть у певицы и проблемы с дикцией, что, впрочем, не является большой редкостью у меццо. Упомянутой мной Синявской, которую я очень люблю, «проглатывались» не только слова, но и целые фразы. Но у нее был такой красивый тембр, голос был так выразителен, интонации так точны, что и слов было не надо. И без них все было ясно как божий день. Думаю, что Наталье Зиминой, несмотря на все ее старания и вполне достойный результат этих стараний, еще есть над чем работать. И певица, уверен, понимает это и сама.
Одна из ключевых партий в этой опере — Шакловитый. Ее исполнил Алексей Шишляев. Конечно, его исполнение арии было далеко от «белькантовости», но в нем было столько горечи за судьбу Родины, столько ярости к ее обидчикам, что он меня убедил. Отличная работа!
Роль Эммы исполнена Марией Макеевой Образ получился живым. Макеева была хороша сценически, но вокально, местами, несколько покрикивающей и повизгивающей. Впрочем и Эмма на сцене не кадриль танцевала, а отбивалась от неистовых домогательств Хованского-младшего. Взвизгнешь тут…
Исполнители меньших партий, но не менее важных в контексте развития сюжета, были на своих местах, от слабовольного и лукавого подьячего (Чингиc Аюшеев), безумно-фанатичной Сусанны (Наталья Мурадымова) до завершившего оперу божественно печального голоса с неба (Дарья Терехова).
А вот теперь о том, о чем мне говорить тяжело и разговор о чем я откладывал и откладывал. Главной неудачей, да нет, пожалуй просто провалом, стало по-моему исполнение партии Досифея Дмитрием Степановичем. Кто мне объяснит, что это было? Какая-то извивающаяся телом, а, подчас, просто кривляющаяся фигура вертящая головой и трясущая руками. Непонятные интонации и смысловые акценты. Пение «на повышенных тонах» (в смысле звучности). Кто это был? Распутин в раже? Некий Мефистофель — владелец душонок никчемных людишек? Кто? Я не знаю. Но только, в моем понимании, это был никак не Досифей. Вокальные данные Степановича всем давно известны и поэтому каждый раз от него ждешь «прорыва» в использовании этих данных. Но раз за разом видишь всего лишь буффонного Мустафу в разном одеянии. И с каждым разом надежды на «прорыв» тают. Очередное разочарование.
В конце хочу сказать, что все вышеизложенное — всего лишь моё восприятие услышанного и увиденного и не является, естественно, «истиной в последней инстанции». А восприятие музыки дело очень индивидуальное. и право каждого согласиться с моим мнением или не согласиться. Но что могу сказать однозначно — я никого не хотел обидеть преднамеренно. Но для меня эта постановка стала одной из лучших среди появившихся на московских оперных сценах в последнее время. И это посещение «Хованщины», пролетевшее на одном дыхании, далеко не последнее. Огромное спасибо всем создателям этого спектакля за огромный труд, проделанный ими!
А еще подумалось, что народ, готовый сгореть за свою веру, нет, не спалить другой (чего-чего, а таких народов было, есть и будет всегда много, даже в непосредственной близости от наших границ), а готовый сгореть за веру сам, но не предать эту веру, такой народ непобедим.
Автор фото: Олег Черноус
Добавить комментарий