Все-таки я удачливый ловкач. Отказавшись от премьерных рецензий на «Щелкунчик Оперу» и «Историю Кая и Герды» обеспечил себе по-детски умиротворенное прослушивание спектаклей и рассказы о них без обязательного регламента и лоска респектабельности. Не говоря о том, что благоразумно сэкономил себе нервы, отказавшись рецензировать (и вообще посещать) премьеру «Риголетто» Карсена.
«История Кая и Герды» Сергея Баневича — все же более опера, чем то, что в Новой Опере сделали со «Щелкунчиком» Чайковского, но, как мне показалось, в той же мере лишена последовательной музыкальной драматургии — определяющего признака жанра оперы. Движения музыки заменяет сюжет известной сказки. В историю вставлены танцевально-цирковые номера, но в недостаточном количестве, чтобы назвать действие мюзиклом — ведь для мюзиклов характерны масштабные танцевальные сцены и вообще важный для развития сюжета разгул хореографии. В общем, как «Щелкунчик Опера» зависла в безвоздушном пространстве между мюзиклом и балетом, так «История Кая и Герды» оказалась где-то в области нерешительности между мюзиклом и оперой.
Как и в случае «Щелкунчик Оперы» не берусь оценивать постановку — пусть это делают дети. Мне результат работы Дмитрия Белянушкина показался лобовым и скучноватым решением без единого стержня. В остальном у спектакля больше сильных сторон: роскошные декорации и красивые костюмы (Валерий Левенталь), зажигательная хореография (Наталья Фиксель). Световые решения Дамира Исмагилова заставляют лишь восторженно разводить руками, забывая подглядывать за тем, «как это сделано». Детей был полный зал — даже в ложе осветителей детская инспекция контролировала процесс:
По большому счету, беда была одна — музыкальная составляющая. Эта опера все-таки не блещет красивыми мелодиями. Вообще мелодиями не блещет. Арии и ансамбли оставляют ощущение речитативной монотонности. Пожалуй, за исключением арии Герды, в которой и текст, и мелодия бьют в десятку. Растиражированная песня фонарщика «про нелюбовь» действительно более уместна в исполнении рок-группы, как это было в питерской постановке — единообразно молотить несколько куплетов в опере не принято.
Но главная неприятность — неожиданно громкое и разбалансированное звучание оркестра, в котором доминировали медные и… флейта-пикколо. Дирижер Филипп Чижевский вроде бы показывал вступления и совершал управляющие жесты, но все равно оркестр играл чрезмерно экспрессивно и как бы эээ… каждая группа — себе на уме. Возможно, дело и в плотности оркестровки, но рискну предположить, что вряд ли перекрытие гремящей медью всего живого в яме и на сцене — задумка композитора.
Главным козырем, призванным обеспечить постановке успех, был, конечно, состав артистов. Купив билет задолго до премьеры (и, значит, до объявления составов) я попал на спектакль с составом своей мечты.
Обиднее всего, что за чрезмерно громким оркестром было слышно не всех певцов — даже тех, кого, по всем чаяниям, должно было быть слышно.
Главной и безоговорочной удачей состава стал Богдан Волков, спевший Кая. Вернее, двух Каев — ведь по действию герой преображается в мальчика с ледяным сердцем и обратно. Преображение было реализовано не только актерски, но и вокально: у «ледяного» Кая по мановению волшебной палочки из голоса исчезли теплые интонации. Его общение со Снежной Королевой (а до «оттаивания» — и с Гердой) происходит, в основном, в нижнем регистре — и здесь можно порадоваться за певца, при необыкновенно красивых верхних нотах все увереннее озвучивающего низ. Другие сильные стороны исполнения — красивая подача звука через оркестр и хорошая дикция.
Милая Герда Ольги Кульчинской без труда справилась со страшновато задранной тесситурой партии в первом действии и тронула сердечными интонациями арии во втором. Вот, кстати, скорбит душа: всю сцену с разбойниками Герда ходит босая. Надеюсь, певицу не заставляли ходить по сцене совсем уж босиком и, лишив сапожек, оставили хотя бы потайные стельки. Холодно же смотреть! Ох уж этот жестокий к артистам мир современной оперы.
Со слышимостью обоих главных героев почти не было проблем. Но две песни третьего значимого героя — Фонарщика — почти растворились за оркестром. Оставалось любоваться на по-балетному грациозного рассказчика истории в исполнении Александра Миминошвили, да послушать по-оперному весомо исполненный хит про нелюбовь, где плотность оркестровки позволяла слушать пение.
Еще печальнее получилось с разбойниками, которыми в роли Атаманши верховодил одним из любимых басов — Николай Диденко. Осталось впечатление, что музыкальная характеристика разбойников для всех инструментальных партий сопровождена ремаркой sempre con tutta forza. Как только вступала Атаманша — все тонуло в реве оркестра, через который почти не удавалось не только разобрать слова, но даже распознать тембры певцов. Не буду голословным — вот фрагмент, записанный по центру зала на дальних подступах к сцене:
Тем более жаль, что текст лесной братии, насколько удалось услышать, был весьма заборист. Отрада, что Николай Диденко сыграл Атаманшу с обычным для себя артистизмом и комическим даром, а разухабистый танец предводительницы разбойников — из тех номеров, которые хочется увидеть на бис. Да что уж — вся свита Атаманши была чудо как хороша!
Еще одна обидная вокальная потеря — тролли в исполнении Николая Казанского и Арсения Яковлева. По тому, что пробивалось в паузах, было слышно, что звук хорош, но оркестр вновь вступал — и разобрать слова было решительно невозможно. То же, к сожалению, относится и к открывающему спектакль хору троллей.
Зато за всех антигероев — разбойников и троллей — отыгралась Снежная Королева — Агунда Кулаева. Несколько сдержанная в первом появлении на чердаке дома дальше она звучала объемно, с напором, с грозными и властными интонациями, доставив огромное удовольствие от актерски цельной и вокально великолепной роли. Грим и костюм Снежной королевы — отдельная статья: представляю какое эпическое время требуется на преображение Агунды в эту сиятельную злюку, но оно того стоит!
Бабушка, исполненная Ириной Удаловой по волшебству без малейшего нажима проникала через оркестр — было слышно каждое слово. А походка, а жесты! Отлично сделана роль.
Феерическая Маленькая разбойница — Ксения Вязикова столь же волшебным образом донесла весь текст до слушателей не только не укрупняя звук, но и заметно избегая форте и, как мне показалось, пары верхних нот (без партитуры наверняка утверждать не могу). Артистизм в данном случае был настолько убедителен, что представлял самоценный шедевр. Форменная рыжая бестия. К тому же жадноватая — помнится, Герде при прощании полагалась не появившаяся «в кадре» муфточка. Правда, разбойница, видимо, в качестве компенсации предлагала девочке свой пистолет — Герда в ужасе отказалась.
Из хоровых номеров больше всего понравились Снежинки — грациозные барышни весьма инфернального вида. Слаженный ансамбль пел точеные фразы потустороннего звучания, довольно прозрачно напоминавшие прокофьевские «пити-пити» и «я люблю тебя, Рупрехт». Кстати, с музыкой Прокофьева вызвало ассоциации построение дуэта Кая и Герды в I действии, да и главный буффонный персонаж — бас в женском обличии — тоже ударная штучка одной из опер Сергея Сергеевича.
Участие Николая Казанского в спектакле не ограничилось одним из троллей. Его голосом пел Северный олень. Причем, Оленя было прекрасно слышно — ибо пел он с подзвучкой, через колонки.
И здесь у меня возникло два соображения. Первое — что, возможно, было бы гораздо комфортнее слушать этот спектакль, если бы все певцы пели с небольшим микрофонным усилением — в стиле мюзикла. Тогда середину диапазона, в которой, в основном, написаны вокальные партии, глядь — и было бы слышно получше. В качестве бонуса появится возможность разнообразить вокал специфическими для эстрады приемами звукоизвлечения, что бывает особенно эффектно в буффонном пении.
Второе соображение: если корректная организация сценической подзвучки — дело технически хлопотное, может, проще было бы организовать русские супратитры? Ведь оперы Прокофьева, да и «Чародейку» в Большом дают с русскими титрами, что при флуктуациях составов становится палочкой-выручалочкой (к слову, в Новой Опере с супратитрами на русском языке идет даже Евгений Онегин). Даже безотносительно плотности оркестра, вокальной мощи и дикции солистов — пропеваемый текст не все умеют воспринимать на слух. И если для детей параллельное чтение титров — задача сложная, то можно таким образом подарить радость прикосновения к тексту хотя бы взрослым. А уж взрослые своим детям расскажут…
Вот, кстати, горьковатый, но необходимый десерт: сюрприза не случилось, и дети вокруг вели себя, как дети — вертелись, разговаривали, забирались с ногами на кресла и порывались встать. Правда, родители все равно шумели громче — особенно когда пытались по ходу действия рассказать сюжет и донести до отпрысков услышанные фразы. Да что там — у меня за спиной (к сожалению, на безопасном расстоянии) семейство прямо посреди действия устроило праздник шоколада: лакомство разложили на фольге и по очереди — то наощупь, то подсвечивая ослепительным фонариком — отламывали дольки, невзирая на шикание окружающих («как смеете, смерды! не видите — трапезничать изволим!»). После такого аттракциона жлобства ругаться на шумящих детей даже как-то неловко.
Для иллюстрации в тексте использованы фотографии Дамира Юсупова.
Добавить комментарий