Знаете, что такое настоящая грусть-печаль? Это когда выходя из МАМТа после «Алжирки» вспоминаешь, что до конца сезона лишен удовольствия созерцать клечатый занавес в предвкушении незамысловатых россиниевских коллизий. Сегодня, смахнув слезу, я попрощался с МАМТовской «Итальянкой в Алжире» до следующего сезона. Не успеваю отмечаться за все посещенные мероприятия — вот и из двух «Алжирок» (13 и 16 мая) чиркну только о сегодняшней. Тем более есть формальный повод — на поклонах состоялась торжественная часть: вышли Виктор Моисейкин и Александр Титель и вручили «Золотую маску» Максиму Миронову. Титель, вручая Маску, выразил надежду на продолжение сотрудничества в россиниевском репертуаре, и мне остается лишь присоединиться — оба спектакля (как и все предыдущие) Максим Миронов являл образец россиниевского стиля и сценической непосредственности. В видеозаписях есть его Линдоры в разных постановках, и все они — разные. Но его образ в постановке Евгения Писарева, которой год назад МАМТ осчастливил оперную Москву, мне нравится больше, чем в других постановках этой оперы с участием Максима.
В очередной раз признаюсь в своей эзотерической любви к голосу Вероники Вяткиной. Именно в низкотесситурной Изабелле он звучит особенно волнующе — завидно ровно, с отчетливыми фиоритурами и — да! — неповторимым вибрато. Таддео Евгения Поликанина был традиционно неподражаем — с платком на голове и стремительным глотанием капель в паузе перед «buona notte» в дуэте с Изабеллой, с его живейшим лицедейством. А какое у Таддео сегодня было крещендо-диминуэндо в клятве папатачи! Мустафа Дмитрия Степановича был неотразим — сочный звук, уморительная буффонада и слаженное действие в хореографических ансамблях. Выразительно прозвучал Михаил Головушкин, его Али приобрел весомость жестов и приличествующее должности сочетание вальяжности с проворством — по обстоятельствам. Дарья Терехова, в соответствие образу, была «нервом» ансамблей — отчетливо слышным, но тембрально и динамически гладко вплетающимся в музыкальную ткань. «Снизу» ансамбли были поддержаны инструментально ровным голосом Ксении Дудниковой. Феликс Павлович изящно вел спектакль, демонстрируя чудеса оркестрового пианиссимо, мгновенно перерастающего в искристые россиниевские крещендо.
Аншлаг с приставными стульями. Две девочки-школьницы, сидевшие рядом со мной, смеялись до слёз.
Спасибо! Начинаю скучать, и в новом сезоне — искать в афише любимое название.
Добавить комментарий