«Князь Игорь» Мити в Мете — видеовпечатления

Домучил видеоверсию черняковского «Князя Игоря».

Нынче режиссеры стараются поразвлечь публику. Не давать певцам собрать на себя внимание зала в ариях. Не прекращать «движуху» на сцене. И боже упаси оставлять увертюру без видеоряда. Видимо, полагая музыкальную нагрузку к их спектаклю смертной скукой, режиссеры пытаются скрасить существование слушателя сценическими номерами разной степени уместности. В моем случае усилия оперных массовиков-затейников имеют противоположный эффект — засыпаю, даже если в начале просмотра был бодр и полон энтузиазма. Поэтому видеотрансляцию «Князя Игоря» смотрел в три приема. И не говорите, что это разрушило эзотерическое единство восприятия митиной постановки.

Оказывается, в аудиотрансляции, по которой я составил впечатление о музыкальной части спектакля, отсутствовала вставная сцена. В момент, когда бояре объявляют Ярославне, что враг у ворот, двери распахиваются и появляется Галицкий с верными людьми в мундирах «от Юдашкина». Владимир Ярославич исполняет речитативный монолог о необходимости выбора нового князя в столь грозный час. Действие исполнено пафосного драматизма: сначала его дружинники, размахивая пистолетами, сгоняют бояр в центр сцены и окружают их, затем через многочисленные двери на сцену просачиваются широкие народные массы. Народ восстанавливает статус кво, а Галицкий оказывается затоптан толпой. Сразу следом после затаптывания следует занавес, за ним — интервью с затоптанным (Михаилом Петренко), а на заднем плане рабочий сцены уносит расплющенный манекен Галицкого. Трюк!

Слуховые впечатления в целом остались прежними, за одним удивительным моментом. В варианте от 1 марта (видеотрансляции) практически нет смутивших меня в аудиозаписи неакадемических приемов звукоизвлечения — рычания (у Игоря), пугания (у Кончаковны), штробаса (у Кончака). Ведь хотелось узреть что их так раздирало. Не узрел. Драматургически в местах тех акцентов — ровное место. К своим впечатлениям от Оксаны Дыки и Аниты Рачвелишвили не могу добавить ничего хорошего. Могу лишь посетовать, что джентльмен никогда не заставит женщину в ночнушке публично метаться по маковому полю. Но Черняков как раз любит. Его публика — тоже.

Овлуром оказался Михаил Векуа — вроде, опытный и интересный в других ролях тенор Мариинки, но подтверждаю — не понравился. Хорош был Галицкий Михаила Петренко с ровнейшим певучим басом и скарпиевской выправкой хозяина жизни, удачно подчеркнутой мундиром — тем самым, напоминающим российскую военную форму «от Юдашкина». Знакомые, слышившие Петренко живьём, полили мои восторги скепсисом, но я и сам помню, что составлять впечатления по записи нужно осторожно. Очень понравился Сергей Семишкур — наверное, первый раз, когда этот певец нравится мне безоговорочно. Про образ Владимира Игоревича говорить что-то трудно — волей режиссера он лишен лиричности (понимаю, такое трудно вообразить). Кончак достойный. Скула и Ерошка у Чернякова — не «гудошники», а приближенные военначальники Игоря. На сцене «в штатском» и с каменными лицами, из-за чего очарование образов напрочь теряется, хотя голосами оба артиста играют здорово.

Поддерживаю мнение многих любителей оперы: эта постановка — победа Мариинского театра. Именно питерские артисты разных поколений сделали митечкин спектакль запоминающимся событием, достойным прослушивания.

Ну, а главное впечатление по сумме аудио и видео­трансляции — Ильдар Абдразаков. Интересный актер, красиво и умно спевший партию. Правда, в видеотрансляции в арии голос звучал устало, весь спектакль звуковедение спотыкалось на нижних нотах. Но это если придираться, а придираться не хочется. В интервью Ильдар рассказал, что приступил к русским партиям недавно. Перевод по памяти: «я расту, и голос растет вместе со мной, поэтому я счел возможным петь партии русского репертуара, спел Досифея и вот теперь — Князя Игоря. Мой педагог прочит, что эта партия станет моей визитной карточкой». В итоге я тронут голосом, актерской убедительностью и человеческим обаянием певца. Пусть у него всё получится, и с русскими партиями — в том числе.

Постановка средней противности. Концепция, как и у Юрия Александрова, — не героический эпос, а история про покаянного грешника. Только здесь Игорь не отправляется в царство мертвых, а своим примером начинает восстановление Путивля.

Действие — клиповая нарезка сшитых белыми нитками по черному слабо привязанных к музыке эпизодов с назойливыми кине­матографи­ческими приемами, вроде титров и крупных планов героев на полупрозрачном занавесе, стробоскопическим мерцанием проектора (наверное, эпилептиков предупреждали при покупке билетов) и частичным осыпанием потолка.

Сценография, как водится у Мити, богатая, с парано­идальной детальностью. Проще всего — условный терем в Путивле. Китчево яркое первым засветившееся на постере маковое поле (есть интервью с ответственными за маки). Особенно удалась режиссеру пост­апокалипти­ческая сценография последнего действия с руинами и живым огнем, разведенным в ванной — конечно же, с настоящим дымом, ибо всё для певцов. «Помойка на сцене» — это не метафора. Вот, например:

Кто не догадался, так выглядит терцет Кончаковны (слева), Владимира и убегающего Игоря, прихотливо выдернутый из второго половецкого действия в финал и помещённый в декорации разрушенного Путивля. Дурацкие и яркие до пошлости вневременные военные мундиры трех видов, соседствующие с пиджаками и навязчивым атрибутом современных постановок — кожаным пальто (Игоря). Про пальто: Кончак с завидной периодичностью хлопает Игоря по плечам и спине с характерным громким звуком. После третьего раза неудержимо разбирает смех — вспомнился фильм «Поющие под дождем»:
— Гроза за кадром?
— Нет, это она играет жемчугом

Режиссерские задачи артистам, как положено в модных постановках — фейерверк избыточных эмоций в гримасах и жестах, показное натуралистичное насилие и кровь, в том числе в кинематографии на занавесе. Но все наперебой хвалят митечкину постановку и самого Митю — я боялся, что уши слипнутся от медовых рек в интервью. Половецкие пляски затрудняюсь оценить — я к балету никак, но, вроде, танцы Голейзовского никто и не обещал.

Словом, режиссёрская часть спектакля — сюрприз! — еще одно надругательство над любимой оперой, серьезно разбирать и комментировать которое у меня не лежит душа. По моему скромному мнению, «Князь Игорь» должен даваться как героический эпос. В «нафталине» и «пыльной парче» большого стиля. Но раз в «главном культурном бренде» России эта опера живет в виде любимовской поделки, тщательно кастрированной и уступающей черняковской по всем статьям, — что ж пенять заокеанскому зеркалу? Тем более — кривому.

Похожие темы

«Князь Игорь» Мити в Мете — аудиовпечатления

После трансляции начнется смакование или оплевывание митиных находок, а мне понравилась предоставленная интернетом возможность послушать оперу без черняковского видеоряда

«Евгений Онегин» в Большом: перезагрузка

Недавно известие о снятии спектакля наделало немало шума, но вскоре Дмитрий Черняков, чей график, как сообщалось, плотно расписан на ближайшие несколько лет, оперативно нашел время приехать в Москву для проведения перезагрузки

Два «Князя Игоря» в Новой Опере (22-23.08.2016)

Несмотря на то, что с концепцией этой постановки согласны далеко не все, зрители охотно приходят ее смотреть и второй, и третий, и пятый раз, да и артистам играть и петь в этом спектакле явно нравится