Спасти «Мелкого беса»

Меня легко заподозрить в пристрастии к опере Александра Журбина «Мелкий бес» — ведь со дня премьеры я пропустил всего три или четыре спектакля Георгия Исаакяна в Камерном музыкальном театре им. Б. А. Покровского. Дважды писал об этой, по моему мнению, исключительно удачной и популярной у публики постановке, в которой музыка и происходящее на сцене удивительно гармонично слились с атмосферой романа Федора Сологуба. Но после вчерашнего «Мелкого беса» в КМТ виртуальные перо и бумага потянулись друг к другу по другой причине.

Увы, снимая это видео с поклонов, я рано выключил и убрал камеру, чтобы присоединиться к аплодирующим слушателям, до отказа заполнившим зал на вчерашнем спектакле. Тем временем присутствовавший композитор Александр Журбин жестом привлек внимание публики и произнес буквально несколько очень важных фраз, касаюзщихся объявленной недавно и запланированной на следующий сезон передачи КМТ им. Б. А. Покровского Большому театру в качестве камерной сцены. С реальной вероятностью того, что вчерашний «Мелкий бес» окажется последним.

Впрочем, в ноябре 2017 года спектакль «Мелкий бес» уже отменили с характерным для нынешних театральных тенденций кулуарным комментарием тогдашнего директора: продать «Волшебную флейту» Моцарта проще, чем оперу здравствующего композитора. Театр можно понять: согласно последним веяниям законотворчества, от культурных учреждений требуют, в первую очередь, два показателя: окупаемость и посещаемость. Что, по закону рынка, заставляет тяготеть к тому, что можно быстро продать и, говоря деловым языком, к «раскрученным брендам»: Моцарту, Верди и другим давно ушедшим бессмертным классикам. Остальное — на свой страх и риск. Или под стороннее финансирование — попросту, композитор вместе с партитурой должен прикатить в театр увесистый чемоданчик сбережений на постановку и показы спектакля.

Продолжая рыночную терминологию, ситуацию с поглощением Большим театром Камерного музыкального театра имени Б. А. Покровского официальные комментаторы подают как безусловное благо, свершающееся с уважением к имени основателя театра. Новая сцена будет носить его имя, сохранят музей и постановки (здесь придется заметить, что постановки без руки великого режиссера — тоже, своего рода, музейные экспонаты). Вот только отныне написавший оперу композитор должен будет приносить свои произведения не в маленький театр, от рождения заточенный под камерные спектакли и по-домашнему оперативно принимающий решения, а в Большой театр, массивная управленческая система которого рассчитана для решения задач другого масштаба и с другими цифрами.

Тем, кто интересуется темой, нынешняя ситуация в КМТ известна. Директора фактически нет. Главный режиссер уволен в результате возмутительно мутной истории. Музыкальный руководитель не появляется в театре больше года (по другим данным – с июля 2017) и не принимает участия в судьбе театра. Положение напоминает то, как совсем недавно массово банкротили производственные предприятия перед выкупом и превращением их в арендные офисные центры.

Официальные лица, освещавшие грядущую реновацию Камерного музыкального театра им. Б. А. Покровского, не забывали упомянуть о помещении, удобно расположенном в сотнях метров от Кремля и от Большого театра, о руководстве, о репертуаре. Всё обещают сохранить и улучшить. Но ведь театралам не надо напоминать, что именно из Большого театра, в свое время, «ушли» Бориса Александровича Покровского, а не так давно убрали из репертуара все его спектакли (последним была легендарная «Тоска», долго ютившаяся на Новой сцене). В продолжение другой вопрос: что будет с артистами, многие из которых десятилетиями служат в театре? То есть официально их переведут на работу в Большой, но как отнесется к ним Большой театр, недавно в короткий срок весьма жестко решивший кадровый вопрос со своими заслуженными и народными артистами?

В столь сложных условиях труппа Камерного музыкального театра продолжает давать спектакли. Вынесенный в заголовок «Мелкий бес» — лишь повод для высказывания. Взгляните в  афишу театра: в ней целый ряд титулов, уход которых с московской оперной орбиты лишит зрителей (и слушателей!) уникальных впечатлений. Театр Покровского — живой организм, сейчас его лихорадит. Я далек от кликушества и не склонен безапелляционно предсказывать наихудший сценарий развития событий вокруг преобразования КМТ в сцену Большого театра. Просто как постоянный посетитель и поклонник театра я не мог промолчать. Буду счастлив если сбудутся все рисуемые сейчас в официальных интервью радужные перспективы наследия театра. И очень надеюсь, что неумолимо завершающаяся история Театра Покровского не даст повод говорить об еще одном шаге в направлении превращения театрального мира в мир бизнес-проектов.

Похожие темы

Не творение, но тварь

Когда 31 января я шла на оперу Александра Журбина «Мелкий бес» в Камерный театр Покровского, меня чрезвычайно занимал один вопрос: как можно было вдохновиться этим произведением?

«Мелкий бес»: очарование постмодернизма

Вчера с удовольствием убедился в том, что один из лучших московских репертуарных спектаклей по современной опере не только живет и пользуется популярностью, но развивается, растет

«Мелкий бес»: популярный символизм, или Непростая опера для всех

В опровержении слухов о музейности оперного жанра бесспорным законодателем выступает КМТ имени Б.А. Покровского, регулярно представляющий мировые премьеры опер, написанных нашими современниками. Сезон 2014−2015 театр завершил премьерой оперы Александра Журбина «Мелкий бес»

Экскурсия в Камерный музыкальный театр им. Б.А. Покровского

Какая экскурсия без посещения сцены? Конечно, мы там побывали. Посмотрела со сцены на зрительный зал и поняла, что он не такой маленький, как кажется с привычной стороны