Николай Хондзинский: откровение в Мариинском
15 ноября 2016 года в Санкт-Петербурге состоялся концерт с интригующим названием: «Музыка прекрасного и яростного века». Оркестр Мариинского театра, которым в этот вечер руководил приглашенный из Москвы дирижер Николай Хондзинский, представил на суд слушателей программу, которая сама по себе — редкостный феномен в современном концертном пространстве.
Феноменальным, собственно, концерт стал благодаря превосходному исполнению двух восхитительных партитур — раннего Фортепианного концерта Галины Уствольской и Поэмы для оркестра «Подросток» Бориса Чайковского. Это партитуры, художественная, этическая значимость которых и определяет первенствующее (что бы там не говорили) положение отечественной симфонической культуры в эпоху тотального оркестрового безъязычия. Надо отдать должное Валерию Гергиеву, который дает возможность молодому московскому музыканту работать со своим замечательным оркестром над музыкой, которая определяет критерии совершенства в русской симфонической культуре ХХ столетия и при этом звучит на главных сценах нашей страны не так часто, как хотелось бы. Впрочем, правда и в том, что подобные шедевры предпочтительнее не исполнять вовсе, нежели механически иллюстрировать, как это иногда случается. Напомню, что в январе 2016 года Н. Хондзинский провел с оркестром Мариинского театра концерт, посвященный 90-летию Бориса Чайковского. В юбилейной программе значились сочинения Моцарта, а также Концерт для фортепиано с оркестром и «Знаки Зодиака» Б. Чайковского. Таким образом, оркестр Мариинского театра — в отличие от большинства ведущих симфонических коллективов страны — отдал дань памяти великому композитору, музыка которого, бесспорно, нашла своих новых слушателей в одном из лучших концертных залов мира. К слову, многие помнят феноменальную интерпретацию В. Гергиева Поэмы для оркестра «Ветер Сибири» Б. Чайковского, осуществленную еще при жизни композитора. Хочется надеяться, что когда-нибудь будет издана трансляционная запись этого выдающегося исполнения.
Николай Хондзинский вместе с великолепными солистами — Олегом Полянским (фортепиано), Ириной Ивановой (виоль д’амур) и Юлией Греховой (фортепиано) — продемонстрировали высочайшую культуру симфонического ансамблирования. Оркестр Мариинки не перестает удивлять качеством своей эксклюзивной работы. Между дирижером и оркестрантами — и это осязательно ощущалось слушателями в зале — возник тот редкостный творческий контакт, который превращает «филармоническое собрание» в явление, оставляющее неизгладимый след в душе. Предложенные Хондзинским тончайшая движенческая и динамическая нюансировка, фразировка, предполагающая работу «на молекуляром уровне», головокружительные тембровые модуляции — все это находило живой отклик у оркестрантов, виртуозно преодолевавших сложности очень непростых по языку партитур. Так, в исполнении Концерта Уствольской была точно передана драматически-исступлённая необратимость произведения, в звуковой пластике верно угаданы и подчёркнуты графическая резкость и обжигающая острота суровых образов Концерта. Необычайно сильное впечатление произвело композиторское и исполнительское обретение финального До-мажора — итога напряжённой борьбы.
Эйфория, возникавшая на сцене в результате первозданного рождения музыки здесь и сейчас, передавалась в зал. Я видел лица людей, открывших для себя в этот вечер мир образов трагических и чистых, незабываемых и волнующих. Все-таки, хороший симфонический концерт — это не гедонистическая процедура, а нечто большее — заставляющее по-новому осмыслить что-то очень важное, ускользающее от нас в будничной суете. Концерт в Мариинском, судя по реакции публики, очень долго не желавшей отпускать музыкантов со сцены, для многих стал не только отдохновением, но и откровением.
Похожие темы
«Калека», который держит современный театр
Возможно, первый раз в жизни я увидел в театре своими глазами совершающееся передо мной сценическое действо высочайшего уровня. Не только в виде удачной и продуманной, а главное вдохновенной постановки, но и лежащей в её основе пьесы
Что делать? На распутье музыкальной композиции
Этот вопрос не только о моём призвании, или о призвании других композиторов — студентов и «свободных художников»; этот вопрос о музыкальной жизни в целом и об отношении нашего общества к академической музыке, если у нас всё ещё есть общество, а не сборище нужных друг другу партнёров-индивидуалистов.