Да, премьера «Богемы» в Новой опере явно удалась! Во-первых, аншлаг был впечатляющий: у театра активно спрашивали лишние билеты, а в зале даже сидели на ступенях. Во-вторых, резонанс громкий — критики только начали высказываться, а зрители уже успели наспориться до хрипоты, переругаться чуть не до драки и вновь помириться.
Человек я консервативный. Поэтому, увидев в программке в списке действующих лиц пункт «двойник Мими», а в подзаголовке последнего действия — ремарку «тридцать лет спустя», сразу представил себе последствия. А, прочитав в той же программке «кредо» режиссера Георгия Исаакяна о ненависти к богеме как явлению, вспомнил слова одного из первых рецензентов «Пиковой дамы» о том, что и Пушкин, и Чайковский были единодушны в желании заклеймить такой порок, как игра в карты.
Можно было бы долго рассуждать о концепции в традициях советского «осуждамса», но если Вы заметили, я уже давно стараюсь не упражняться в иронии и сарказме по поводу постановок. А уж в данном случае мне этого совсем делать не хочется, ибо певцы выдали такой уровень вокала и актерской игры, что дебаты о постановке отошли даже не на второй, а на третий план. Поэтому просто попробую изложить мои впечатления от спектакля.
Сразу скажу, что мне очень понравилась сценография — очень стильная, лаконичная и внятная. Художнику- постановщику Хартмуту Шоргхоферу — браво! Изумительные часы и пейзаж с Эйфелевой башней, запоминающиеся спирали и опрокидывающиеся горизонты. Продуманная цветовая палитра задает сразу задает камертон спектаклю.
Что касается режиссерского решения, то критики уже было больше, чем достаточно, так что я отмечу в основном то, что мне понравилось, точнее, места, где мы с режиссером совпадаем. Вот выводы, которые я сделал.
- Режиссер, как и я, очень любит кино. Причем, хорошее кино — итальянское и французское самого лучшего «разлива». Киновставки очень хороши.
- Режиссеру нравятся те же спектакли МАМТ, что и мне. Во всяком случае, я сразу углядел некоторые реминисценции из «Аиды» Штайна и «Богемы» Тителя.
- Режиссер так же, как и я, в детстве зачитывался трилогией Дюма о мушкетерах. И наличие четырех друзей явно подсказало и этот ход — «тридцать лет спустя», который вызывает наиболее жаркие споры. Кстати, в «Силе судьбы» подобный ход — а там в последнем действии было «пятнадцать лет спустя» — оказался очень удачным. Там Карлос уже поседел, а всё рыскал в поисках обидчика, чтобы отомстить. И как это здорово легло на гениальный вердиевский финал «Non imprecare umiliati…», в котором звучал тезис о суетности всего земного…
Позволю себе заметить, что в случае с «Богемой» музыка на концептуальный каркас в последнем действии не натянулась. Это касается и «раздвоения» Мими на реальную девушку и воображаемую музу поэта/ангельское создание. Именно сцена смерти вызвала больше всего недоумения и некоторой досады из-за того, что двойник, увы, отвлекает от музыки. Кстати, появление двойника в первом и третьем актах (я говорю о тех актах, которые предусмотрел Пуччини!) подобного когнитивного диссонанса у меня не спровоцировало, хотя в музыке я все-таки слышу историю весьма хрупкой и трогательной, но все-таки вполне реальной молодой девушки, а не какого-то бесплотного создания. Впрочем, повторюсь, в роли судьи я ни в коем случае выступать не хотел бы. Наверное, у режиссера были основания для такого решения, как и для появления странного персонажа, который вначале загадочно сидит (спит?) на стуле с бумажным пакетом на голове в мансарде друзей, затем нетвердой походкой покидает сцену, а потом, если не ошибаюсь, его в третьем акте пьяного в зюзю из кафе выставляют. Мне тут долго объясняли про некий интернет-мем, но, увы, пока не дошло… Уверен, что во всем смысл есть. Вспоминаю, как в «Клеопатре» мы долго гадали над странными фигурами во втором действии, потом оказалось, что это — отсылка к истории театра … Кстати, тут тоже было что-то отдаленно похожее с головными уборами на карнавале во втором действии…
В общем, перехожу к самому главному — т. е. к певцам. Я был все три премьерных дня подряд и получил массу удовольствия!
Прежде всего, в первый день в роли Рудольфа блестяще выступил Алексей Татаринцев, причем, это был его дебют в этой партии. Даже не хочется раскладывать на составляющие факторы этого успеха, отмечу только скрупулезную работу над каждой деталью образа и, конечно, замечательный звук — особенно очень свободный верхний регистр, позволившей безупречно исполнить обе кульминации на верхних нотах.
Прекрасное впечатление произвела очаровательная Ирина Боженко в роли Мюзетты. Яркий голос, яркий актерский рисунок, незабываемые глаза, в которых светится вызов, а потом надежда…
А Ирину Лунгу и Василия Ладюка мне посчастливилось послушать и в первый, и в третий день премьеры. Я не для красного словца сказал — это, правда, было счастье. Марселя в исполнении Ладюка я уже слышал в Большом театре, но здесь немного другой образ. И как вдохновенно он его воплощал! Сочетание особой пластики, энергии и харизмы никого не могло оставить равнодушным. А поёт он всегда великолепно, тембр завораживает сам по себе.
Прекрасной Ирине Лунгу выпала одна из самых трудных задач в этом спектакле — воплотить задуманный режиссером сложный образ Мими как музы поэта. Очень здорово получилось, честно говоря. я все время на нее именно смотрел, оторваться не мог. Даже в достаточно спорных с точки зрения драматургии местах Лунгу выглядела естественно. Но самое главное, что в третий день она спела еще лучше, чем в первый. Как стелился ее голос в третьем и четвертом актах, сколько там было оттенков и обертонов, всё очень задушевно звучало.
Мне давно казалось, что партия Шонара должна прекрасно «лечь» на голос Артема Гарнова, так оно и случилось — легла как влитая! Надо сказать, что певец просто купался в этой роли, нашел массу интересных жестов и интонаций. Смотреть было — одно загляденье.
Очень хорош был и Евгений Ставинский в партии Коллена, и тоже — в третий день он спел даже лучше, чем в первый. Его красивый бас звучал замечательно — очень мягко и одухотворенно.
Очень интересно было во второй день премьеры услышать исполнителей другого состава. Например, я очень внимательно слежу за тем, как развивается талант и голос Елизаветы Соиной. Она стала петь мягче, в тембре появились новые краски, и вообще уверенное и четкое звуковедение. И еще она на глазах прибавляет актерски. Я уже говорил, что роль Мими в данном случае сложная получилась, но она с честью справилась, свой интересный образ создала, наивный и трогательный.
Давно я не слышал Георгия Васильева, очень приятно было снова услышать его проникновенный голос с мягким вибрато. Звук был округлым и стабильным, единственное, мне, пожалуй, немного не хватило динамических нюансов. Рудольф у него получился очень романтичный, мечтательный. Не от мира сего. И такое мягкое итальянское произношение!
Замечательно выступила во второй и в третий день Екатерина Миронычева в партии Мюзетты! До этого я слышал ее только в партии Виолетты. Но сейчас я имел возможность убедиться, что она сделала большой шаг вперед. Во всяком случае, она пела очень точно и в то же время очень разнообразно. Тембр стал более ярким, а голос — более гибким. Очень удачное выступление! Поздравляю!
Очень интересный и даже несколько неожиданный образ создал Андрей Бреус. Его Марсель с весьма запоминающимся тембром обладал взрывным темпераментом и был особенно убедителен в сценах драматических ссор с Мюзеттой.
Шонара во второй день премьеры пел Андрей Борисенко, которого я до этого видел только в небольшой роли в «Ромео и Джульетте». Но здесь партия дала ему возможность показать голос во всей красе. Приятный тембр, и поет очень выразительно, много обертонов. Такой добродушный, веселый Шонар получился.
А роль Коллена во второй день исполнял Станислав Черненков, которого я, кажется, до этого только в камерном концерте слушал. Мне показалось, что сначала он звучал немного глуховато, но потом распелся и коронный номер — арию с плащом — спел весьма удачно. Тембр хороший, мне кажется. Голос еще будет развиваться и улучшаться. Это же бас… Сыграл тоже хорошо, как и все, впрочем.
Осталось рассказать о выступлении Андрея Дунаева в партии Рудольфа в третий день премьеры. Я ждал его с особым нетерпением, ибо не слышал этого певца очень давно — последний раз я видел его в партии Альфреда в «Травиате» в Большом, а потом он за рубежом пел. Мне очень нравится, как поет Дунаев, и голос его — очень ровный и достаточно плотный, и аккуратная манера пения. И на этот раз он выступил очень достойно, правда, я, видимо, немного отвык от его тембра, и он мне сначала показался… слишком «русским». На самом деле всё было хорошо, одна крошечная шероховатость не считается.
Хочу поблагодарить также исполнителей небольших ролей. Очень яркий образ домохозяина Бенуа создали Анатолий Григорьев и Сергей Тарасов. Запомнились Михаил Первушин и Андрей Фетисов в роли Альциндора. И даже в крошечной роли Парпиньоля Антон Бочкарев и Максим Остроухов не остались незамеченными.
Немного разные оркестровые трактовки продемонстрировали Фабио Мастранжело в первый и третий день, и Андрей Лебедев — во второй, но, к сожалению, не берусь рассказать о нюансах, я просто эмоционально это так воспринял. И, как всегда, великолепен был непревзойденный хор Новой оперы!
Спасибо, дорогие мои, за три дня Вашего труда и три дня моего удовольствия! Всей поздравляю с премьерой!
Добавить комментарий