Премьера — всегда ожидания и волнения. На этот раз особенно сильные, ведь повод обязывает. «Кармен» в Большом театре — звучит не репортажной прозой, а восторженной поэзией под бравурную музыку! Мой обстоятельный рассказ о премьере, в котором постараюсь быть объективным и безжалостным:) будет чуть позже в ОпераНьюс, по сумме двух спектаклей. Сейчас — первые впечатления.
Поставлена версия с речитативами — что логично для страны, где французский язык не распространен. Речитативы обеспечивают непрерывную мелодичность и компактность — первый большой плюс. Действие идет с одним антрактом, первая половина (1+2) — около 1 часа 40 минут, вторая (3+4) — около 1 часа. Плюс это или минус — каждый решит сам, а к антракту я еще вернусь чуть позже.
Понравился оркестр, понравилось необычное и, возможно, небесспорное прочтение партитуры Туганом Сохиевым. Были расхождения с солистами, во вступлении к арии Микаэлы заметно сфальшивила валторна. Но ведь — премьера же! Зато хороши были деревянные духовые — Дмитрий Лиманцев (кларнет), Сергей Лысенко (гобой) и Галина Эрман (флейта).
Хор — практически везде был на высоте, самые сложные номера звучали четко. В хоре контрабандистов в кабачке у Пастьи были небольшие расхождения — но при столь ударном материале и столь качественном исполнении придираться — грешно.
Долго я ждал Кармен Агунды Кулаевой — дождался! Уверенное звучание в зале Исторической сцены, объем, точность и ровность звука, темперамент и непринужденность на сцене (даже в сцене соблазнения Хозе, когда Кармен приходится между репликами скакать по столам). Все, что ждал от любимой певицы — получил сполна.
Герой-тенор в исполнении Мурата Карахана в первых двух действиях был несколько монотонен в динамике и неосторожен в звуковедении — неприятно ширил звук, небрежно снимал длинные ноты. Вдобавок невовремя вступал с репликами. Сложилось впечатление, что певец, как подобает опытным артистам, берег себя для подвигов ближе к финалу — ведь именно они запоминаются публике. В третьем действии ситуация улучшилась — пошли яркие форте, да и энергии в движениях прибавилось. Это уже было похоже на Хозе. Правда, на фоне самоотдачи с которой играли Кармен и Микаэла главный герой продолжал казаться пресноватым.
Дивная Микаэла получилась у Анны Нечаевой — взрослая и стойкая, без инженюшности и показных страданий (на которые, впрочем, имела полное право). Такая могла и лагерь контрабандистов найти, и Хозе оттуда увлечь. Тонкие оттенки партии вызывали душевный трепет, а большие форте уверенно заполняли зал. Словом, роль удалась.
Эскамильо у Эльчина Азизова по звуку получился простоват и жирноват — мне не хватало сдержанной французской изысканности звука, да и точность интонирования в куплете в конце третьего действия вызвала вопрос. Тем не менее, образ состоялся, да и звучащие в куплетах низы при достаточно уверенных верхних нотах дорогого стоят.
Цунига у Николая Казанского был ожидаемо хорош. Может, не хватало громоподобности в сцене с Хозе у Пастьи (там Хозе распелся и звучал более массивно, чем Цунига), но за счет точно сыгранного высокомерия и презрения к солдату сцена сохранила накал.
Лучшей мужской ролью спектакля я бы назвал Данкайро в исполнении Андрея Жилиховского. Можно говорить о том, что молодой певец владеет всеми ипостасями первоклассного солиста оперы — голосом, образом и стилем, что в полной мере проявляется даже в маленькой роли контрабандиста. Понравился Ремендадо — Станислав Мостовой. Очаровали Фраскита и Мерседес — Дарья Зыкова и Екатерина Морозова. Причем, сопрано Екатерина Морозова спела Мерседес — партию, обычно отдаваемую меццо — показав уверенные нижние ноты. Показатель профессионализма шайки — квинтет из второго действия — был исполнен отменно — ритмически точно и стройно.
«И что, вот прям всё хорошо?»
— спросит читатель, всегда особо охочий до критических замечаний. И я не разочарую его, ответив: не всё. При высоком вокально-музыкальном уровне засада у спектакля одна, но серьезная. Это постановка. Начну с того, ради чего, как бы это ни печалило влюбленных в оперу, приходит в театр большинство зрителей — с декораций.
Как ни приучают нас к лаконизму современных постановок (не спорю, очень удобных для монтажа и гастролей) — от Большого театра неисправимо продолжают ждать роскоши на сцене. Особенно когда это «Кармен» — одна из немногих опер, где даже пышность в духе Дзеффирелли не покажется нарочитой. Цыгане, разбойники, коррида — есть где развернуться! Сценография мэтра Станислава Бенедиктова по-своему интересна: плоские фигурные деревянные перегородки-трансформеры складываются-раскладываются, видоизменяя пространство. За счет лаконичности декораций спектакль идет динамично, с единственным антрактом, продиктованным не техническими соображениями, а здравым смыслом (некоторый отток зрителей на антракт начался уже после арии Хозе). Но лаконичность — о двух концах. Перегородок, стульев и столов может быть достаточно для обеспечения условным миром сцены скромного размера, но явно маловато для Исторической сцены Большого театра. Людям, неравнодушным к геометрии, наверняка будет интересно наблюдать за более или менее конгруэнтными преобразованиями фигур из перегородок. Но что делать остальным — особенно тем, кто хотя бы в записи видел сценографию «Кармен» из славного прошлого Большого театра и наивно желает странного — сибаритской услады для глаз?
Хореография спектакля выглядит двояко. Зажигательный аутентичный кордебалет и анимация интермеццо (в том числе солистами-танцорами) соседствует с явно самостийными, непроработанными сценами, где большое количество людей даже не статично обрамляет действие, а тяготит его.
Физика спектакля местами схематична. Девчонки с табачной фабрики не пробиваются через ряды солдат, а изо всех сил стараются не пробиться — солдат мало, стоят они редко и «не пущать» пытаются вяло. А девушек много и после рабочего дня на фабрике они все еще полны энергии. Драка между Хозе и Цунигой напоминает физкультурные экзерсисы: «делай раз! делай два! делай три!» Если уж драка ставится — она должна выглядеть как драка на сцене театра, а не мимическим этюдом абитуриента.
Сложилось впечатление, что режиссер Алексей Бородин не привык управлять большими массами поющих людей и соизмерять действие с музыкой — этим часто грешат постановки режиссеров, приглашенных из драматического театра. В результате музыка отслаивается от действия и становится скучновато. За недостатки постановки отдуваются яркие пунктуально достоверные костюмы Валентины Комоловой и виртуозно манипулирующий пространством свет Дамира Исмагилова.
Должен сделать трудное признание. Крамольная для моего воззрения на оперу мысль, естественным образом пришедшая ко мне аккурат в момент сбора контрабандистов в дорогу: несчастная, раскритикованная в пух (в том числе мной) снятая с Новой сцены пошлая развлекательно-глэмовая постановка Дэвида Паунтни в чем-то была интереснее решения, представленного постановщиками на сцене Большого в этот вечер. Часто бывает, что новая постановка воспринимается вяло из-за больших ожиданий. Премьерную усталость и обязательную недоделанность тоже не надо сбрасывать со счета. Возможно, спектакль втопчется, разомнется, раскатается — и придет комильфо… А что — хороший пассаж для оптимистического завершения скороспелого потока впечатлений от первого спектакля премьеры.
PS: Отдельное спасибо доброй девушке, позволившей незнакомому мужчине перефотографировать программку — после того, как он пробежал в тщетных поисках программки от партера до четвертого яруса и обратно.
Добавить комментарий