При всей незатейливости заголовок исчерпывающе точен: репертуар Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко пополнила опера, ориентированная на детскую аудиторию и действительно сказочная — как формально, так и по ощущениям. Начнем с визуальных.
В детских спектаклях принято решать декорации в духе кинематографического реализма — дома, дворцы, деревья — все с точностью до деталей приближается к реальному миру. Отходя от этой традиции художник-постановщик Семен Пастух поощряет детское воображение, создавая все ландшафты и дворец из полуконусов — конусов, распиленных по оси. Причем, назвать решение лаконичным язык не поворачивается. Треугольные в профиль фигуры рациональны как для жутковатого ландшафта волшебной пещеры, так и для интерьера дворца, перекликаясь формой с гранями драгоценных камней. Полуконусы имеют две стороны — фактурную и зеркальную. Комбинация и смена сторон поворотом вокруг оси в сочетании со светом, изысканно поставленным Дамиром Исмагиловым, творят чудеса: фактура создает настроение, а зеркала расширяют и видоизменяют пространство.
Появление принцессы Будур (Мария Макеева). Аладдин - Сергей Николаев. Фото © Олег Черноус
В дополнение к осязаемым декорациям сценография включает анимированную проекцию на задник — не только мультипликационно достоверную и завораживающе масштабную, но и сделанную со вкусом и чувством меры. Если рассказывая о «Золушке» в Новой Опере я предупреждаю, что людям, склонным к головокружению, лучше садиться подальше из-за, порой, излишне пышного многообразия спецэффектов, то в «Волшебной лампе Аладдина» анимация — строго по делу. Хоть и вовсе не аскетична. Так, сцена в пещере, где вдобавок к впечатляющей проекции использовано микрофонное усиление голоса Магреббина, во времена моего детства, наверняка, пугала бы малышат до мокрых штанишек. Но современным детям, привыкшим к компьютерным блокбастерам, — самое оно.
Должен предупредить тех, кто разглядывал фотографии на сайте театра: фото с проекциями почему-то получились неказисто, живьем все выглядит гораздо, гораздо прикольнее.
В декорациях преимущественно нейтральных тонов наполнение сцены переливами красок происходит за счет костюмов Галины Соловьевой, выполненных в сказочной манере и для некоторых героев дополненных выразительным сложным гримом. На иллюстрирующих этот материал фотографиях и видео с поклонов можно получить некоторое представление о ярком мире костюмов спектакля, но, опять же в динамике впечатление праздника еще сильнее.
Сцена во дворце. Аладдин - Сергей Николаев, Принцесса Бадр-аль-Будур - Мария Макеева, Султан - Максим Осокин, Мать Аладдина - Наталья Владимирская © Олег Черноус
Сделать постановку интересной для детей — задача непростая. Сделать интересной для современных детей, пресыщенных развлечениями — непростая многократно. Режиссер-постановщик Людмила Налётова написала историю восточной сказки твердым, четким и красивым почерком. Даже если юный зритель не знает оригинальную сказку вовсе (когда-то это могло показаться невозможным, но сейчас — грустная реальность) постановка быстро введет его в курс дела. Все персонажи и группы — горожане, слуги, глашатаи, драгоценные камни — наделены внятной пластической характеристикой, способной справиться с рассказом о героях даже без текста и музыки. В сценах с несколькими участниками нет ощущения пустоты. В массовых сценах, вполне сравнимых с многолюдностью триумфа «Аиды», нет мельтешения и толкучки — напротив, присутствует прямо-таки шахматный порядок, в котором рассеивается толпа при приближении Принцессы или улетает замок Аладдина со всеми обитателями. Вообще, определение «сказочная» подходит к постановке как по прямому назначению, так и в качестве метафоры — Людмила Налётова решила непростые задачи с поистине сказочной легкостью.
Наверняка, музыкант, изучивший и проживший партитуру оперы Нино Рота «Волшебная лампа Аладдина», сможет назвать в ней немало удачных мест. Но для простого слушателя музыка оперы окажется совершенно непохожа на мелодии к «Амаркорду», «Восьми с половиной» и еще десяткам фильмов, навсегда связанных с именем композитора. Это неяркое и достаточно типичное для XX века произведение, написанное весьма скупо в плане изобразительных средств — речитативы чередуются с симфоническими страницами. Не покидает чувство, что композитор не на своем поле — многие сцены кинематографически аскетичны, а кульминации — избыточно громогласны. Но наиболее характерна для музыки «Волшебной лампы Аладдина» педантичная привязка фраз музыкальных инструментов к разговорным фразам. Такой подход обедняет музыкальную ткань и заставляет инструменты спорить с голосами солистов (хотя кто из композиторов в середине XX века обращал внимание на такие мелочи?) Когда речь идет о музыке, то всегда лучше один раз услышать, поэтому приведу пример одной из сцен – возвращение Аладдина к матери после приключения в пещере (аллюзии на «Mamma, quel vino e generoso» — случайны):
Что и говорить — в плане музыкального решения постановки «Волшебная лампа Аладдина» представляет крепкий орешек. Тем ценнее еще одна победа этой премьеры — работа дирижера-постановщика Вячеслава Волича, ставшая его постановочным дебютом в МАМТ. Дирижер сумел рельефно и красиво подать самые интересные фрагменты оперы, среди которых — ориентальная мелодия, проходящая лейтмотивом в разных аранжировках и лихо поставленная танцевальная сцена во дворце Султана, которую восточная мелодика и бесшабашная энергетика неуловимо роднят с «Половецкими плясками». В результате музыкальная и сценическая части спектакля органично сочетаются в единое целое.
Если во «взрослых» операх все давно более-менее смирились с исполнением на языке оригинала, то вряд ли кто-то усомнится, что произведения для детей в московском театре должны исполняться на русском языке. «Волшебная лампа Аладдина» дается с русским текстом Дмитрия Абаулина — литературным и остроумным.
Единственное, чего, на мой взгляд и слух, не хватает тексту — титров. Супратитры в русскоязычных оперных спектаклях сегодня — обычное дело, и жизненно необходимы на случай если оркестр в какой-то момент накроет певцов — особенно, в редких операх. Но даже если солистов хорошо слышно, по опыту общения со слушателями не устаю повторять: пропеваемый или произносимый нараспев текст далеко не все легко воспринимают на слух. Особенно дети, которые, правда, не умеют и читать титры переферийным зрением — все-таки это навык опытных театралов. Но даже для имеющих опыт взрослых слушателей в данном случае ситуация усугубляется двумя факторами. Во-первых, главные партии Аладдина и Будур хорошо подходят молодым певцам, обладающим лирическими голосами, весьма чувствительными к экспансивному звучанию оркестра. И вот тут «во-вторых»: в опере задействован вполне недетский оркестр с полной линейкой духовых, используемых композитором с энтузиазмом. Поэтому звук в принципе достаточно плотный — звучность необходимома для «сказочной» экспрессии — все-таки опера, а не детский утренник под баян. Плюс уже помянутое дублирование вокальной линии инструментами. Да еще представьте, что на сцене несколько певцов с разной вокальной массой — например, опытный бас Магреббин и юный тенор Аладдин. Идеальный баланс певцов и оркестра в таких случаях — что-то из области чистой теории маниловских мечтаний. По этой причине супратитры были бы очень кстати — во всяком случае, таково мое новогоднее пожелание спектаклю.
Я побывал на «Волшебной лампе Аладдина» 4 и 5 января, и с удовольствием отмечу воодушевляющий уровень исполнения. Практически всем исполнителям роли пришлись в самый раз по актерской фактуре, темпераменту и голосу. Аладдин — самая объемная партия в этой опере. Впервые слышал в главной партии Сергея Николаева — приятное впечатление от молодого звонкого лирического голоса. Во втором спектакле неотразимо позитивен в роли Аладдина был Чингис Аюшеев, звучавший несколько плотнее.
На слух сложилось впечатление, что вся партия Принцессы Будур написана где-то на подступах к третьей октаве, из-за чего звучит инфантильно и довольно капризно. При том, что Будур — вовсе не своенравная юная стервочка, известная нескольким поколениям детей по фильму Бориса Рыцарева. Она — искренняя в своих чувствах, доверчивая, смелая и, конечно же, красивая грациозная девушка — именно такой предстала Будур в исполнении Евгении Афанасьевой и Марии Макеевой.
По-злодейски сказочно хороши были Магреббины. В первый день с огромным удовольствием наблюдал и слушал Романа Улыбина. Во второй день хорош был гротескный образ, созданный Дмитрием Степановичем.
Маг Магреббин - Дмитрий Степанович © Олег Черноус
В роли матери Аладдина выступили Наталья Зимина, понравившаяся внушительным густым звуком, и Ирина Чистякова, которой идеально удался образ любящей матери, несколько обескураженной нахлынувшими на сына чувствами.
Джинн, живущий в кувшине, на сцене во плоти так и не появляется (артист, поющий Джинна Лампы за сценой, выходит в небольшой роли Ювелира). Зато никто из зрителей не забудет Джинна Кольца, закономерно украшенного кольцами где только можно. На первом спектакле Илья Павлов хорошо смотрелся и звучал в этой роли, а Дмитрий Кондратков на второй день и вовсе превратил оба появления Джинна Кольца в отвязный пластический дивертисмент, с восторгом принятый публикой.
Из небольших ролей особенно понравился Феликс Кудрявцев, в первый день певший Визиря, а на второй дослужившийся до Султана. Отлично сфокусированный звучный голос сочетался с яркой актерской игрой, за которой с равным удовольствием можно было наблюдать как общим планом (жесты и позы сами по себе создавали цельный образ), так и в бинокль (комичное лицедейство в сцене, когда Султан исследовал сверток с самоцветами).
В опере несколько ипостасей хора, и самое приятное впечатление оставил взрослый хор как в больших эпизодах — экспозиция на рынке и сцена во дворце, так и в камерных — женский хор служанок Принцессы. Задействованный в постановке детский хор не отставал от взрослого ни по слаженности звучания, ни по организованности при выполнении сценических маневров. Именно детский хор «Где-то на Востоке есть волшебная страна», начинающий и завершающий оперу, создает настроение детской сказки.
Познакомиться с героями оперы можно на видео с поклонов — в комментарии на ютубе они перечислены в порядке появления.
Идущая в Большом «История Кая и Герды» писалась Сергеем Баневичем как мюзикл. «Щелкунчик-опера», несмотря на слово «опера» в названии, по жанру — скорее, необычный кроссовер. С точки зрения оперного пуризма, из последних премьер детских спектаклей на сценах московских оперных театров лишь «Волшебная лампа Аладдина» может без сомнений называться оперой. В репертуаре МАМТ она заняла место рядом с замечательной постановкой «Сказки о царе Салтане», имеющей почти двадцатилетнюю историю. История о приключениях Аладдина — достойная альтернатива «Щелкунчикам», оккупирующим театры под Новый год. Да и просто — сказочная детская опера. Добрая и красиво поставленная.
Добавить комментарий