Несмотря на явное главенство в афишах имени Ильдара Абдразакова, концерт не был сольным. Ещё два исполнителя, принимавших участие в концерте — Василий Ладюк из «Новой Оперы» и солистка Молодежной оперной программы Большого театра Кристина Мхитарян, — помимо участия в ансамблях спели по два сольных номера. Но, согласно регламенту, начнем с главного героя.
Вчера для первого состава премьерная гонка завершилась. К спектаклю была добавлена отсутствующая у Верди сцена «Триумфальные поклоны». Пусть завидуют рок-звезды — такого одухотворенного рёва зала им не дождаться. Видимо, сказалось, что премьерный бомонд схлынул и зал заполнили любители оперы, склонные к простодушному выражению эмоций, нередко — через край. На мой вкус, перегибом были попытки аплодировать в каждой паузе (особенно неуместно — дважды перед «Ritorna vincitor!» Амнерис и Аиды) и в итальянском стиле — «в оркестр», заглушая каденцию, сразу после снятия певцом последней ноты. Но даже такое безобразие — от чувств же!:)
Еще одна незапланированная сцена — «Конец света» — случилась во время сцены Амнерис. На этот раз испытанию на прочность подвергся оркестр. В яме два или три раза на несколько секунд гас свет. Незабываемое зрелище — Феликс Павлович за подсвеченным пультом и — музыка из непроницаемо черной оркестровой ямы. Спектакль не остановился, а друзья, сидевшие в партере, попросту ничего не заметили. «Конец света» продолжался на поклонах — освещение погасло в момент выхода артистов, но подобная неформальность уже не грозила спектаклю, а лишь усилила реакцию зала. Браааави!
В процессе работы над рецензией на премьеру «Аиды» в МАМТе родилась мысль, что постановка Штайна неуловимо напоминает работы Пицци. Хотя почему же неуловимо? Многое из того, что я сказал про «Аиду» Петера Штайна можно повторить и про «Сомнамбулу» Пьера Луиджи Пицци. Современный язык постановки, активно использующий в сценографии вневременные условности, без душного «нафталина» и этнографических подробностей. Функциональная цветовая гамма — цвет костюма Лизы и цвет платка — самый яркий (во всех отношениях) пример. Но главное — сохранение в неприкосновенности авторских пружин сюжета, логики взаимоотношений героев и общего настроения оперы.
Последние несколько лет Московский музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко привлекает внимание публики не только успешной реализацией амбициозных проектов, но и тем, что постановки эти осуществляются почти исключительно силами штатных солистов, с единичными приглашениями на главные партии.
Хор – Академический Большой хор «Мастера хорового пения» Российского государственного музыкального телерадиоцентра
Сегодня премьеры «забытых шедевров» не так уж редки. Стагнация в оперном сочинительстве, превращающая оперу в музейный жанр, провоцирует исполнителей на поиск неизвестных произведений известных авторов.
Изначально у меня было три семейных комплекта билетов — по количеству исполнительниц Кумы. Но, поскольку Анну Нечаеву все-таки в итоге ангажировал МАМТ для долгожданной премьеры «Аиды», пришлось отдать один комплект и смириться с тем, что одну из любимых московских певиц Чародейкой в этот раз не услышу. Все равно спектакль был хорош. В этом составе на сцене правили Князь и Княгиня.
Насколько знаю, осенне-зимнего блока «Чародейки» не случилось из-за премьеры «Дона Карлоса», употребившей все тактические ресурсы театра. Тем долгожданнее была встреча.
Первая из бессмертных опер Верди нынче часто становится первой для тех, кто начинает знакомство с миром оперы. Номерная структура, запоминающиеся мелодии, величественные хоровые номера и стройный, на античный манер, сюжет — весомые слагаемые успеха у неофитов, которые трудно испортить режиссерским решением.
