Состояние рядового репертуарного спектакля — срез, показывающий текущее положение дел в театре. Особенно, когда речь идет о сложнейшем шедевре, способном бросить вызов любой труппе мирового уровня. Таков вердиевский «Трубадур», полтора года назад поставленный на сцене Новой Оперы.
Чудо повторилось еще раз. Волшебный голос, для которого, кажется нет понятий «диапазон» и «тесситура», звучал даже лучше, чем на осенне-зимних спектаклях — нижние ноты были глубже и мягче, а пиано — еще тише и четче, хотя тогда казалось, что это уже невозможно. Актерский дар Бориса приводит зал в подобие гипноза с элементами помешательства. Во время овации, уже традиционно прерывающей спектакль после «куртизан» кто-то в первых рядах даже вскочил — и я его хорошо понимаю. Магия действует даже на случайных пассажиров оперных театров, обычно вежливо зевающих на спектаклях. Две тётушки-простушки, перед спектаклем с непосредственным смехом изучавшие либретто и пытавшиеся запомнить героев, во втором антракте сидели пришибленные и твердили: «Надо запомнить: Борис Стаценко, Борис Стаценко!»
Динара Алиева не очень удачно начала — в первом действии голос с трудом шел наверх, заметно уплощался у верхних нот. Самые заметные потери были в «Sempre libera»: из однозначных потерь — смазанные стаккато, из неоднозначных — не вставлен ми-бемоль в кульминации. Я остался при своем мнении, что для сегодняшнего голоса Динары Алиевой наиболее подходит Мими. Виолетта требует виртуозной подвижности — да, всего пару раз в одном номере. Но этот номер гвоздевой, и ноты из него не выбросить.
E strano, e strano!.. Нет, в самом деле — наваждение. Феноменальной чистоты тембр. Неземной свободы верхний регистр. Объем. Дикция. Нежнейшее пианиссимо. А филировки такие, что, кажется, сердце замедляет удары, чтобы уши лучше слышали этот исчезающий, но до предела слышимости отчетливо ровный звук. Такова Виолетта у Альбины Шагимуратовой.
Вчера для первого состава премьерная гонка завершилась. К спектаклю была добавлена отсутствующая у Верди сцена «Триумфальные поклоны». Пусть завидуют рок-звезды — такого одухотворенного рёва зала им не дождаться. Видимо, сказалось, что премьерный бомонд схлынул и зал заполнили любители оперы, склонные к простодушному выражению эмоций, нередко — через край. На мой вкус, перегибом были попытки аплодировать в каждой паузе (особенно неуместно — дважды перед «Ritorna vincitor!» Амнерис и Аиды) и в итальянском стиле — «в оркестр», заглушая каденцию, сразу после снятия певцом последней ноты. Но даже такое безобразие — от чувств же!:)
Еще одна незапланированная сцена — «Конец света» — случилась во время сцены Амнерис. На этот раз испытанию на прочность подвергся оркестр. В яме два или три раза на несколько секунд гас свет. Незабываемое зрелище — Феликс Павлович за подсвеченным пультом и — музыка из непроницаемо черной оркестровой ямы. Спектакль не остановился, а друзья, сидевшие в партере, попросту ничего не заметили. «Конец света» продолжался на поклонах — освещение погасло в момент выхода артистов, но подобная неформальность уже не грозила спектаклю, а лишь усилила реакцию зала. Браааави!
Последние несколько лет Московский музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко привлекает внимание публики не только успешной реализацией амбициозных проектов, но и тем, что постановки эти осуществляются почти исключительно силами штатных солистов, с единичными приглашениями на главные партии.
Первая из бессмертных опер Верди нынче часто становится первой для тех, кто начинает знакомство с миром оперы. Номерная структура, запоминающиеся мелодии, величественные хоровые номера и стройный, на античный манер, сюжет — весомые слагаемые успеха у неофитов, которые трудно испортить режиссерским решением.
Этот материал дорог мне как первая публикация в журнале OperaNews.Ru. Огромное спасибо Евгению Цодокову за наставничество и бесценный опыт, полученный за время нашего сотрудничества.
