Агунда Кулаева поёт каждый день: вчера — Амнерис, а сегодня — Любаша. Но Агунда — необыкновенная женщина и замечательная певица с большим запасом прочности, голос звучал и сочно, и наполненно, и драматично. Она же не просто спела сегодня Любашу, она в нее всю душу вложила! Очень ярко, очень эмоционально. И очень самоотверженно! Если бы Вы слышали, с какой болью и горечью она спела «Вот до чего я дожила, Григорий!»… А сцену убийства Любаши я, наверное, вообще уже без слез смотреть не смогу.
Большой театр, в отличие от других московских театров, не анонсирует дебюты в своих оперных спектаклях. Из-за чего регулярно чувствую уколы склероза — а не пропустил ли я предыдущее выступление певца? Поэтому буду скромно замечать: «в Богеме слышал первый раз», а уж дебют или не дебют — каждый читатель решит сам, в меру осведомленности.
Прошлогодние премьерные составы «Дона Карлоса» были, ожидаемо, на большую часть укомплектованы приглашенными «певцами мира», преимущественно поющими за рубежом. Нынешний спектакль 1 ноября, о котором пойдет речь, примечателен, во-первых, сразу тремя вводами в главных партиях, а во-вторых, тем, что состав был полностью укомплектован артистами московских театров, двое из которых, к тому же, только что стали солистами Большого.
Лору Клейкомб слышал несколько раз, и сегодня — лучший. Это было торжество бельканто — по-птичьи естественное звукоизвлечение и тонко нюансированное звуковедение. От вставных фиоритур в повторах кабалетт захватывало дух. Певица и музыка были единой сущностью.
Я не говорил, что в прошлом сезоне у меня появился еще один любимый спектакль? Сам не ожидал. Опера, положа руку на сердце, — эстетская: припевных хитов нет, партии сложные, сюжет хихикает над логикой. То есть в хорошем исполнении раз в год послушать. Ан вот оно как вышло.
Постановка без парижского акта в Фонтенбло не только мешает этой опере тягаться по продолжительности с опусами Вагнера, не только лишает единственного эмоционально светлого пятна — красивой любовной арии Карлоса и любовного же дуэта у костра.
В Москве, определенно, бум на Моцарта. Внимание, которое в этом, не юбилейном для композитора, календарном году московские театры обратили на его оперы, по количеству событий не уступает прошлогоднему юбилею Верди и Вагнера.
В процессе работы над рецензией на премьеру «Аиды» в МАМТе родилась мысль, что постановка Штайна неуловимо напоминает работы Пицци. Хотя почему же неуловимо? Многое из того, что я сказал про «Аиду» Петера Штайна можно повторить и про «Сомнамбулу» Пьера Луиджи Пицци. Современный язык постановки, активно использующий в сценографии вневременные условности, без душного «нафталина» и этнографических подробностей. Функциональная цветовая гамма — цвет костюма Лизы и цвет платка — самый яркий (во всех отношениях) пример. Но главное — сохранение в неприкосновенности авторских пружин сюжета, логики взаимоотношений героев и общего настроения оперы.
