Только что узнал, что «Тоска», поставленная Борисом Покровским в 1971 году, снята из репертуара Большого. Умный, аллегоричный и лаконичный спектакль без режиссёрской руки изрядно разболтался, играли и пели его последние годы, чтобы не ругаться, — очень по-разному, приходилось подолгу ждать приличного состава. Да и спектакль, идущий на сцене более 40 лет, — анахронизм в наше время прокатных постановок-однодневок. Но всё-таки хочется сказать сакраментальное: ушла эпоха. И вспоминать только приятные моменты, пережитые на «Тоске» в Большом театре.
Спектакль, который, по-моему, обязательно должен присутствовать в репертуаре Большого театра. Не только в качестве живого музея, в который приходят подивиться на то, как раньше не умели экономить на декорациях, но и для того, чтобы мы могли слушать главные партии русского оперного репертуара в таком исполнении. Великолепные Светлана Шилова — Марина, Максим Пастер — Шуйский, Станислав Мостовой — Юродивый и, конечно, Михаил Казаков в титульной партии царя Бориса.
Тот редкий случай, когда после спектакля попросту не было сил о нем рассказывать, и традиционное излияние впечатлений от «Царской невесты», представленной Большим театром 8 июля, я оставил на утро. Настолько ошеломляющим оказалось сочетание музыкальной и драматургической мощи «любовного напитка по-русски» с роскошным исполнением, к которому с нескрываемым удовольствием перейду без промедления.
Заглавная партия в этой опере не только зубодробительно сложна и нечеловечески затратна. Она еще и неблагодарна. Как хорошо ни спой, Лю всё равно будут жалеть, а на принцессу, в лучшем случае, будут смотреть снисходительно, как на исправившуюся злодейку. Да и то с подозрением — ли исправилась от единого поцелуя? Поэтому исполнение партии строптивой китайской принцессы — подвиг не только вокальный, но и личный. Тем более, такое исполнение! Сногсшибательная Турандот — Елена Зеленская. Трогательная Лю — Анна Аглатова. Еще не могу не отметить в небольшой роли Тимура захватывающе правдоподобного Петра Мигунова. А как же здорово звучит Пуччини на Исторической сцене, когда даже триумфальные духовые не могут переполнить объем зала. Пуччини со всеми его наслоениями мелодий и палитрой лейтмотивов — в исполнении оркестра Большого театра под управлением Марко Гуидарини. Спасибо всем!
Постановка без парижского акта в Фонтенбло не только мешает этой опере тягаться по продолжительности с опусами Вагнера, не только лишает единственного эмоционально светлого пятна — красивой любовной арии Карлоса и любовного же дуэта у костра.
Жизнь так устроена: почти всегда для того, чтобы однажды на радостном выдохе изречь что-то вроде «вот свезло — так свезло!» надо произвести какую-никакую подготовительную работу.
Для меня это уникальный московский аттракцион — черняковский Онегин с Василием Ладюком в титульной партии. Про особенности постановки все давно рассказано, и, к моей радости, привыкание не наступает — личный вкус каждый раз отторгает постмодернистские упражнения Чернякова на клеточном уровне. Но цимес в том, что Василий Ладюк создает черняковского (sic!) героя в гармонии с тканью спектакля. Так, что невозможно смотреть на его игру без огромных мурашек восторга.
Одного актерствования было бы недостаточно — ведь это опера, и вторая половина удовольствия — совершенное исполнение партии. Полетность голоса удивительна — в сцене объяснения (третья картина) Онегин поет не в зал, а в сторону кулис, при этом нисколько не теряя в звучности. В финале Василий отдает такой заряд энергии, что парализует зал. Публика внимает происходящему на сцене самозабвенно, полностью отключившись от внешнего мира и с открытым ртом — часто буквально, а не фигурально. Так совершается одно из чудес, на которые способно искусство музыкального театра.
Да простят меня артисты спектакля, при покупке билетов на этот аттракцион я даже не смотрю кто поет остальные партии. Но здесь повезло с Ольгой — ее пела Светлана Шилова, к моему удовольствию всегда играющая предписанную Черняковым стервозу с присущей певице культурой — без маниакальной агрессивности (Черняковым же предписанной и практикуемой другими Ольгами). Хороший Гремин получился у Александра Науменко.
В Москве, определенно, бум на Моцарта. Внимание, которое в этом, не юбилейном для композитора, календарном году московские театры обратили на его оперы, по количеству событий не уступает прошлогоднему юбилею Верди и Вагнера.
