Хочу нарушить традицию и сказать несколько неприкрыто восторженных слов не об артистах. Вчера у меня состоялось третье очное знакомство с постановками Михаила Панджавидзе. Это была «Аида» в Большом театре Беларуси. Оформилось сугубо личное, но отчетливое впечатление, что если бы режиссер ставил спектакли в Москве, то публика просто начала бы скучать на спектаклях многих других именитых (особенно драмтеатральных) московских и приглашенных режиссеров.
Когда, кажется, уже тысячу лет назад, я писал о премьере этой «Аиды», решил не упоминать об одной неочевидной, но навязчивой ассоциации. Дело в том, что спектакль Петера Штайна чем-то неуловимо напомнил мне «Метрополис» Фрица Ланга. Решил не упоминать не только потому что и без того премьерный рассказ получался размером с небольшой эпос, но и потому что уж слишком неоднозначные ассоциации вызывает «Метрополис» — шедевр из хрестоматии кинематографа. Вдобавок, казалось бы, что общего, между красочным спектаклем итальянской оперы и немой черно-белой антиутопией? Тем не менее. Геометрические построения, насыщенность пластическими и пространственными символами для передачи человеческих чувств. Только Ланг опирался на не баловавшие тогда богатством спецэффекты кинематографа, Штайн — на музыку Верди, хотя и не только на нее, но об этом чуть ниже.
Риголетто - Борис Стаценко, Джильда - Елена Терентьева
«Риголетто» в Новой Опере — спектакль, в каком-то смысле, беспощадный. Своей лаконичностью, невероятным, по нашим временам, отсутствием пиджаков, кожаных плащей, переносов в актуальное время, эпатажа и разного рода прибавочных смыслов. Пожалуй, в Москве не осталось настолько прямолинейных оперных спектаклей, где увлечь слушателя можно единственно мастерством исполнителей. И то, что такой спектакль уже 17 лет держится в репертуаре собирая полные залы — показатель творческого потенциала театра.
Ну, знаете, такого я еще не слышал! «Сила судьбы» вернулась, да еще как вернулась! Сегодня мы увидели великолепный спектакль. Все началось еще тогда, когда прозвучала увертюра и на сцену вышел Маркиз ди Калатрава. Роман Улыбин не только был, как всегда, очень органичен в этой роли, но и прекрасно ее озвучил, очень внятно и выразительно. А когда его сразила шальная пуля, он так рискованно и натурально упал, что все даже забеспокоились за певца.
Хорошо помню, как впервые услышал «Трубадура» Верди — оперу, которая сразу стала одной из моих самых любимых. Это было 29 мая 1984 года на спектакле Большого театра в Кремлевском дворце съездов. И несмотря на весьма примитивную подзвучку (как мне говорили, ввиду полного отсутствия естественной акустики в этом зале микрофоны тогда были просто расставлены вдоль рампы), эта музыка меня очаровала буквально с первой ноты, я даже помню на какой именно фразе в рассказе Феррандо: «Ро-о-о-ода цыганского ведьма-старуха…» (пели-то тогда на русском языке — в переводе С. Левика и В. Епанешниковой).
Очередная поездка в Санкт-Петербург 22 февраля вновь явно удалась. «Трубадур» в Мариинском-2 был сказочно хорош. Честно говоря, мне казалось, что я лечу туда на «Сапсане», как на крыльях, в радостном предвкушении…
В оперном пантеоне есть исполнители, чьими голосами российским слушателям приходится восхищаться или по записям, или в полуформатных концертах. До недавнего времени одной из таких певиц была Ольга Перетятько. Публика устраивала ей овации на концертах в Московской
филармонии и консерватории, на гала-концерте фестиваля «Вдохновение», но увидеть и услышать на большой сцене оперную роль в исполнении певицы у автора этих строк не получалось. В этом смысле «Травиата» на новой сцене Мариинского театра должна была стать моментом истины — роль Виолетты вокально многогранна и безгранична с точки зрения возможностей интерпретации образа.
На сегодняшней «Травиате» великолепная Хибла Герзмава, вокруг которой вращался мир спектакля, по праву триумфатора отменила сложившуюся в МАМТ печальную практику двухминутных «спортивных» поклонов, предоставив публике возможность сполна воздать должное Евгению Поликанину, чей Жорж Жермон был в нужной степени лукав и по-отечески трогателен, и, конечно, звёздному Альфреду в роскошном исполнении Нажмиддина Мавлянова, чей яркий, плотный голос и запредельная энергетика были под стать пламенной самоотверженности и непреклонной убедительности, с которыми Хибла играет и поет Виолетту. Брави!
