Крещенский фестиваль в Новой Опере продолжается. Слоган его программы «диалоги и двойники» необычайно плодотворен. На следующий вечер после «Капулетти и Монтекки» прозвучали короткие оперы «Алеко» Рахманинова и «Цыганы» Леонкавалло, написанные на сюжет поэмы Пушкина. Причем, исполнение оперы Леонкавалло претендует на главное событие фестиваля, поскольку явило слушателям абсолютный (не только московский, но и мировой) раритет, весьма интересный в музыкальном отношении и красиво, с размахом поданный специально приглашенным в Новую Оперу главным дирижером МАМТ Феликсом Коробовым. Пришла очередь диалога опер о временах царя Ирода Антипы.
Здесь необходима оговорка. Концепт «диалоги и двойники» провоцирует на сравнение, но все-таки апеллирует к здравой условности. Его не следует воспринимать как приглашение к буквальному сопоставлению опер-«двойников» — в данном случае оперы Массне с находящейся в репертуаре театра «Саломеей» Р. Штрауса. В той же степени провокацией являются библейские имена героев этих опер. Ведь первоисточниками либретто послужили не книги Нового Завета, а написанные по их мотивам произведения двух вполне светских авторов — «Иродиада» Гюстава Флобера и «Саломея» Оскара Уайльда.
Итак, Новая Опера представила московской публике «Иродиаду» Массне в концертном исполнении. Каждый Крещенский фестиваль — повод для удивления: как певцы, оркестр и хор театра успевают разучить к фестивалю несколько грандиозных по масштабу и сложности произведений. И, что еще важнее, — повод отдать должное результату, который, как правило, достоин репутации одного из лучших оперных театров Москвы.
Концертные исполнения в Новой Опере никогда не проходят сухо-академично, на пустой сцене. Режиссеры театра создают сценографию — порой, весьма сложную, которую интересно наблюдать, изучать, а то и разгадывать. Вот и на этот раз костюмированная инсталляция «Капулетти и Монтекки» (режиссер Денис Петров-Жеребченко) передала эстафету избе-читальне, в которой оживают пушкинские «Цыганы», не без иронии организованной на сцене Алексеем Вэйро.
Для «Иродиады» Екатерина Одегова, недавно поставившая в театре «Саломею», создала монументальное и гармонирующее с сюжетом оперы решение в современном тренде живых декораций — на протяжении всего действия хор располагается на выстроенных в пирамиду станках. Многолюдие на сцене заряжает действие дополнительной энергией, особенно с учетом потрясающего исполнения хором Новой Оперы (хормейстер Юлия Сенюкова) массовых сцен, на которые композитор не поскупился. Будь то открывающий оперу хор торговцев или обращенный к Виттелию народный хор в третьем действии — голоса звучат отчетливо и величественно, подобно регистрам органа, обрамляя и поддерживая действие.
Несмотря на кровавый и кровосмесительный сюжет, «Иродиаду» на премьере в 1881 году ждал большой успех. Главная заслуга в этом, конечно же, музыки Жюля Массне. В отличие от по-немецки суховатого «Вертера» и мелодраматической лирики «Манон», «Иродиада» непостижимо сочетает французскую пышность с жестоким колоритом легендарных времен. Оркестр Новой Оперы, ведомый Валерием Крицковым, звучал убедительно и интересно. На мой вкус в лирических сценах оркестру не хватало пиано, но танцы из второго действия были прелестны! Скрипичное соло исполнил Андрей Балашов, соло виолончели — Ирина Шевцова. Как и в «Вертере», при оркестровке «Иродиады» Массне новаторски использовал саксофон, отличающийся от традиционных симфонических медных терпким звучанием, — на нем солировал Антон Скиба. Из тех, чьи имена назвать не могу (слушал из партера, музыкантов не видел совсем), отметилась туба — коротким, но запоминающимся и аккуратным соло эдакой интеллигентной иерихонской трубы.
Название может ввести в заблуждение — главной героиней оперы является не Иродиада, жена Ирода, а Саломея, которую спела Ирина Морева-Половинкина. Я давно слышал об этой певице, которую можно услышать, в основном, на мероприятиях Центра оперного пения. Первое живое знакомство состоялось в партии, способной украсить репертуар любого опытного сопрано, и певица оставила очень сильное впечатление. Голос — бескомпромиссно спинтовый, однородный, с глубоким нижним регистром и верхом, не теряющим округлости и плотности на форте. К слову, форте певица не злоупотребляет, хотя динамические возможности голоса заставляют цепенеть в восхищении. Пиано также на месте — качественно прозвученные по всему диапазону. Вокальный арсенал дополняет настоящий драматический темперамент, очень пригодившийся в душераздирающих перипетиях биографии Саломеи. Словом, уважаемые ценители вокала, если увидите имя Ирины Моревой-Половинкиной в афише — не упустите случай услышать этот голос.
В рассказах о прошлогоднем Крещенском фестивале я дважды писал о Михаиле Губском, оставившем тогда на долгую память два ярких исполнения ролей из разных музыкальных галактик — Андрея в «Мазепе» и Пастуха в «Короле Рогере». За год мне не так и не довелось услышать певца, хотя здесь, на «Голосе публики» можно почитать о его выступлениях. Партия Иоанна, сына Захарии, требует от тенора драматическую силу при достаточном количестве эпизодов, где нужна пластичность голоса на пиано. «Героическая» составляющая удалась Михаилу Губскому в полной мере, «лирическая» — с не особо критичным, но стабильным похрипыванием на пиано, к которым певец, как мне показалось, уходил с осторожностью. Голоса на затратных партиях могут быстро изнашиваться, но, по-моему, за прошедший год Михаил Губский, уже давно поющий драматический репертуар, лишь прибавил в технике и благозвучности при неизменной экспрессии, сопровождающей его героев.
Ирод — одна из ключевых партий оперы. На нее по замене вышел Артем Гарнов — имя, также связанное для меня с прошлогодним Крещенским фестивалем. До этого я слышал певца немного, и в небольших ролях, вроде Алидоро в «Золушке» Россини. Титульная партия в концертном «Короле Рогере» открыла для меня этого певца, и теперь отношусь к его имени в программке с энтузиазмом, недавно подкрепленным дивным Шонаром в «Богеме». Царь Ирод — еще одна убедительная, полная вокальных красок работа Артема Гарнова. Баритон, в репертуаре которого преимущественно драматические и низкотесситурные партии (Грязной, Эбн-Хакиа, Томский) свежо и мягко звучит в верхнем регистре, приходя в который голос не зажимается, а наоборот — будто раскрывается, являя приятный тембр, приобретая особую полетность и оставаясь при этом верным баритоновой природе.
Слабым звеном оказалась титульная роль. Татьяна Табачук, хотя и обладает завидным нижним регистром — никак не драматическое меццо. На форте голосу не хватает силы, и он не звучит, иногда опасно осекаясь. Поэтому наиболее эмоциональные эпизоды приходилось домысливать. Плюс (вернее, еще один минус) слышна ломка регистров — низ, середина и верх будто принадлежат разным певицам, едва знакомым друг с другом.
Зато интригующе прозвучал Станислав Черненков, обративший на себя внимание в роли Коллена на недавней премьере «Богемы». Ровный бас приятного тембра хорошо подошел советнику Фануэлю. Еще одна удача вечера — Виттелий, по-римски напористо спетый Александром Поповым.
Оперная часть Крещенского фестиваля полностью предъявлена — прозвучали все концертные исполнения опер, специально подготовленные к фестивалю. В этом году каждая из них будет исполняться дважды, что дает возможность удобно спланировать посещение в Москве с ее насыщенной музыкальной жизнью. Или послушать оперу дважды — с разными составами исполнителей, что всегда интересно для увлеченных меломанов. Второй раз концертная «Иродиада» прозвучит в Новой Опере 4 февраля.
Официальные фотографии здесь.
Добавить комментарий